Вирусы: Скорее друзья, чем враги

Макс Дельбрюк был гуру, очень авторитетным исследователем фагов. Ежегодно он приезжал в Берлин из Лос-Анджелеса, где преподавал в Калифорнийском технологическом институте. Он родился в Берлине, и берлинская улица названа в честь его отца, историка. Макс Дельбрюк ежегодно приезжал в берлинский Институт молекулярной генетики Общества Макса Планка как внештатный сотрудник. Приезжал он не только из-за фагов, но и из-за своего нового исследовательского хобби. Он изучал фикомицеты – грибы, которые по мере роста «отворачиваются» от стенки. Вместе с Максом эти грибы исследовал неутомимый ученый Энцо Руссо. Механизм действия этих грибов до сих пор неизвестен, и за изучение этого вопроса Дельбрюк вряд ли получил бы Нобелевскую премию. Он получил ее гораздо раньше, в 1969 г., за исследование фагов. Макс открыл дверь для исследований фагов. У него было свое видение использования фагов и их хозяев, бактерий, в качестве модели для жизни, репликации, мутации и иммунитета. Время воспроизведения бактерий в зависимости от условий роста составляет примерно 20 минут. Затем происходит высвобождение нескольких сот фагов. У человека время воспроизведения составляет несколько десятков лет, гораздо дольше, чем нужно для получения быстрых результатов. И изначально было непонятно, способны ли вирусы и бактерии реплицироваться так же, как все прочие организмы, и можно ли их сравнивать с репликацией клеток человека. Мы ведь не похожи даже на близких родственников! Поэтому представление Дельбрюка об общем, универсальном механизме репликации было гениальной идеей. В рамках своих знаменитых экспериментов он проанализировал устойчивость бактерий к фагам и значение мутаций в них.

Еще одна причина, по которой Дельбрюк приезжал в Берлин, – это желание встретиться с Джин Маммен (1890–1976) – художницей-импрессионистом, которую он поддерживал. Она пережила Вторую мировую войну, обреталась в небольшой квартирке с выходом в садик за бульваром Курфюрстендамм. Единственная комната, через которую проходила толстая печная труба, служила ей и квартирой, и студией, а из окна было видно большое каштановое дерево. Сейчас в этом помещении находится музей художницы. На стенах висели ее картины, которые попали в крупные музеи лишь после ее смерти. Она попросила у Макса теплое зимнее пальто, и он отдал ей свое. Пальто оказалось ей очень велико, но она с благодарностью носила его во время бомбежек в Берлине. Маммен написала портрет Дельбрюка. Этот портрет получил известность как образец кубизма и был помещен на первую страницу программного буклета, выпущенного в 2006 г. лабораторией в Колд-Спринг-Харбор к 100-летию Макса Дельбрюка. В период существования Берлинской стены Максу Дельбрюку всегда удавалось приезжать в Восточный Берлин, в район Бух. Он ежемесячно пересылал туда своему коллеге Эрхарду Гайсслеру, исследователю фагов и вирусов, оказавшемуся за железным занавесом, очередной номер (PNAS). На полях этих журналов есть карандашные пометки, сделанные Максом Дельбрюком. Сначала журналы перевозились мешками, вместе со старыми номерами, что очень раздражало восточногерманских таможенников, несколько контейнеров даже пропали. В те годы в Восточной Германии невозможно было достать научные журналы, и их появление стало мощным стимулом для исследования фагов и вирусов в Восточном Берлине. После того как Берлинскую стену снесли, этот восточногерманский институт стал называться Центром Макса Дельбрюка (ЦМД), а находящееся рядом кафе названо в честь его жены Мэнни. В начале 1990-х гг. она приехала на открытие ЦМД со своими сыновьями, но без Макса, который к тому времени уже умер. Несмотря на преклонный возраст, она пришла с рюкзаком, который по тем временам смотрелся довольно странно, и взяла на себя труд собрать все многочисленное семейство Дельбрюков, для чего ей потребовалось обзвонить всех родственников из длинного списка, чтобы встретиться в кафе и вместе поесть мороженое.