Вис и Рамин

Все знанья мира пусть мудрец усвоит, —
Он тайны мира все же не откроет.

Таинственны творения законы,

Людских судеб решенья непреклонны.

Мир — это сон, а мы — как наважденье.

Но долго ли продлится сновиденье?

Превратен этот мир непостоянный,

Живут в нем только призраки, обманы.

Не отличит благого от дурного,

Причуда, выдумка — его основа.

Обманчив он и многолик снаружи,

Но, может быть, внутри гораздо хуже?

Не душу он меняет, а обличье,

К нам вечно проявляя безразличье.

Его, чей караван всегда в пути,

Ты караван-сараем не сочти!

Он действует, то жалкий, то порочный,

Но все его деяния — непрочны.

На лучника походит он порой,

Бессильного пред собственной стрелой.

То в темноте натягивает лук,

То выпускает он стрелу из рук,

Но сам не знает, где стрела застрянет,

Где прянет и кого смертельно ранит.

Судьба-старуха нам милей красотки:

Ведь было сто мужей у сумасбродки!

Богатств ее мы алчем каждый раз,

Но нет ни нас и ни богатств у нас!

Проводят дни в пирах и шах и войско,

Но превратятся в прах и шах и войско!

В начале дня ты выйдешь на тропу,

Увидишь сверстников своих толпу,

Но лишь погаснет солнца луч усталый,

Увидишь — вы остались горсткой малой.

Об этом размышлял я каждодневно,

От размышлений мучаясь душевно.

Как мог я знать, что мне судьба подстроит,

Какую яму мне злосчастье роет!..

Смотри же: людям и добро и зло

Мубада царствованье принесло,

Но кончилось и шаха самовластье,

И он погиб в позоре и в несчастье.

К исходу дня в Амуль привел он рать

И с витязями начал пировать.

Он знати много дал одежд, рубинов,

Казною одарил простолюдинов.

Он пьянствовал, веселый, на пиру, —

Смотри же, что с ним стало поутру!

Властитель восседал с богатырями, —

Вдруг страшный шум пронесся над шатрами.

Оттуда, где темнели тростники,

А может быть, со стороны реки, —

Могуч, как слон, и гневом обуян,

Внезапно злобный выбежал кабан.

К нему помчались воины и слуги,

Но кто погиб, а кто бежал в испуге.

Метаться начал зверь, услышав крики,

Он устремился вдруг к шатру владыки.

Но вышел шах, спокойствие храня,

И быстро сел на белого коня,

Помчался с оперенною стрелою, —

Кто б ныне запятнал его хулою?

Как лев, он ринулся на кабана,

И прянула стрела, остра, черна,

Но промахнулась, а противник дикий —

Кабан — взметнулся к скакуну владыки,

Коня одним ударом поборол,

Ему клыками брюхо пропорол.

Свалился белый конь с Мубадом вместе:

Луна и свод небес — добыча мести!

Хотел подняться повелитель стран,

Но тут клыки вонзил в него кабан

И распорол все сердце до утробы, —

И место для любви, и место злобы!

В душе царя огонь любви погас, —

И ненависть погасла в тот же час.

Так время шаханшаха завершилось,

Оно лишь к черной гибели кружилось.

Смотри же, как задаром отдал душу

Сей шах, что побеждал моря и сушу!

О мир, хочу порвать с тобой союз,

Твоим причудам я не подчинюсь!

Ты полюби меня, как человек.

Не хочешь? Так расстанемся навек!

Зачем со мной воюешь, вечно споришь

И счастье светлое мое позоришь?

Что сделал я тебе? Иль ты ослеп

От злости, оттого, что ем твой хлеб?

Иль обезумел? Где твой светлый разум:

Дашь понемногу, а отнимешь разом!

Тебя мы просим: «Будь гостеприимней,

Теплом даруя, а не стужей зимней!

Хоть на два дня ты позови нас в гости, —

Потом возьмешь и дух, и кровь, и кости!

В чем виноваты мы, в чем виноваты,

Что жизнь у нас берешь ты вместо платы?

Ты светел, это видно по всему,

Зачем же нам являешь только тьму?

Ты мельница ль? Зачем же нашу плоть

И все живое хочешь размолоть?

Ты низвергаешь нас, равняя с бездной,

Но вознеси и к высоте небесной!

Что ж делать, видно, так ты сотворен,

Увы, таков круговорот времен,

Таков твой низкий нрав, твои деянья,

И снежных гор, и долов одеянья.

Тот, для кого ясна твоя природа,

Отверг тебя, глупца и сумасброда!

Господь, не ты ли создал нашу землю?

Приму тебя, судьбу же не приемлю!

Воистину презренны те сердца,

Что не знакомы с именем творца!»