Вишенка на десерт

— Моя матушка большая шутница и любит экстравагантные проделки. Тем более, что Амариллис довольно хорошо разбирается в людях.

— Менталист? — дрожь охватывает от макушки и до пяток.

— Сохрани нас древние, конечно, нет! — презрительно фыркает. — Просто достаточно талантливая и наблюдательная шарлатанка. Но женщины от нее в восторге. Вот мама и пригласила данное чудо.

— Вот оно как… — задумчиво кусаю губу. Но…

— А что она вам такого сказала, что это расстроило столь прагматическую личность? — неожиданно интересуется Торнтон

Хмыкаю мысленно. Это я прагматичная? Мне кажется, такой недотепы еще поискать надо.

Может, Амариллис и шарлатанка, но мне помогла кое в чем. Но делиться этим, конечно, нет никакого желания.

— Вы уже можете отпустить меня! — избегаю ответа. — Я крепко стою на ногах.

Рука на моей талии исчезает. По позвоночнику бежит холодок.

— Ничего важного она не сказала…

— Действительно? — не верит.

Не удивительно. Если ничего важного, то чего такая расстроенная, вплоть до сомнамбулизма… Черт! Сама себя в угол загнала.

— Действительно, — гну свое. Что мне терять? — Обычные женские мелочи. Любовь, жених, семья…

— Очень интересно… — тянет.

Чувствую, как по мне пробегает внимательный, заинтересованный взгляд.

— И очень лично, — парирую. — И, кажется, мне пора…

— У меня есть идея получше…

Его пальцы неожиданно переплетаются с моими.

— Для крепкого сна нет ничего полезнее прогулки на свежем воздухе.

Я и пискнуть не успеваю, а он уже тянет меня в сторону коридора. Именно того, из которого я вышла несколько минут назад. Понять не могу, почему не сопротивляюсь. Почему разрешаю собой управлять. Иду, как покорный теленок на веревочке. На мгновение кажется, что он догадался о моем неправомерном проникновении во святая-святых. Но кабинет проходим, двигаемся до самого конца коридора. А там уже поворачиваем налево, где за неприметной маленькой дверцей прячется узкая лестница наверх.

Она старая, поскрипывает под ногами. И каждый раз у меня по спине бежит озноб. Мы как дети, проникающие в запрещенную комнату втайне от взрослых. Восторг поднимается колючими пузырьками шампанского и хочется улыбаться на все тридцать два.

— Куда мы?

— Увидишь, — лукавый взгляд ловит в темноте мою улыбку.

И через несколько шагов я действительно вижу, вижу и не могу прийти в себя от изумления. Потому что оказываемся мы прямо на крыше поместья. На небольшой террасе, залитой лунным светом. Она вся увита лозами и плющом. И цветы, ночные розы насыщают воздух несравнимым ароматом. Они серебристые, мелькают между темных листьев, цветут и пахнут так сладко и опьяняюще, что кружится голова.

— Лунные розы… любимые цветы моей матери, — объясняет.

Смотрю из-под ресниц. Теплота в голосе заставляет сжиматься сердце.

— Они невероятные! — честно говорю.

Ловлю на себе внимательный взгляд.

— Шеридан вообще специализируется на розах. Это земли роз. Ты знаешь, что в период большого голода именно розы спасли местных. Из них варили варенье, ели корни и листья, делали блины, пекли лепешки. А еще лечились от язв и царапин. Шеридан… — перекатывает на языке название поселения. — На языке Древних Шери — роза, а Дан — лунное сияние. Так их назвала Ровена. Это ее розы.

— Та самая Ровена? — вырывается неожиданное.

— Та самая, — кивает в ответ. — От Тристана пошел род Торнтонов.

— Шип… — говорю растерянно. Скорее, даже себе. Но Торнтон слышит, смотрит внимательно, не отрывая взгляда. — Ваше фамильное имя… Тристан Торнтон…

— Тристан Шип… Тристан Торнтон… А ты Роуз…

Вскидываю взгляд.

— Роуз… — повторяю как попугайчик. Пока не понимаю.

— Ровена Роуз…

Удивленно открываю рот.

— Неужели не знала?

Качаю головой. Сомневаюсь, что кто-то об этом знал.

— Итак, мы потомки тех, кому не суждено быть вместе?

Взгляд Тора темнеет.

— Ровена отвергла искреннюю любовь Тристана… — звучит осуждающее.

И я его понимаю. Отлично понимаю. Но не могу не заступиться.

— У нее были на то причины… — тихо произношу.

— Что же это за такие причины? Тристан сделал все, чтобы она вернулась!

— Вернулась ли она? — сердце сжимается от боли.

— В этом и вопрос…

Наши взгляды встречаются. Его рука медленно поднимается, убирает с моей щеки прядь волос.

— Ты очень похожа на нее…

— На кого? — почему-то шепчу. Хрипло, задержав дыхание в горле.

— На Ровену. Такая же рыжая, порывистая, безудержная и колючая. Леди Вивьен Роуз…

Его глаза пленяют мои. Дыхание собирается в груди. Губы начинает покалывать, а сердце биться, как сумасшедшее. Веки становятся тяжелыми, опускаются, скрывая взгляд.

«Неужели… неужели он меня поцелует? Прямо сейчас!», — испуганно бьется в голове.

Наши губы почти в упор, горячее дыхание на щеке. И ноги подкашиваются от странных ощущений.

Но вдруг сквозь розовый туман проскальзывает паническая мысль: Зачем, Вишня, зачем ты ему? Жаба… дочь предателя. Это игра. Коварная, жестокая. Но чего еще ждать от друга Джеффри?».

Только я уже не наивна Вив. Я Вишня. И мне задурить голову не удастся.

Отпрянув, закусываю губу. Почему же так больно. До слез.

Растерянность на его лице как пощечина.