Вишенка на торте

— И не притворяйтесь, будто не понимаете, о чем я! — продолжал папа, сложив руки на груди и пристально глядя в глаза поочередно каждому из нас.

Вот что значит иметь папу, который тоже был маленьким: все наши уловки ему отлично знакомы и невозможно ничего от него скрыть — обязательно раскусит.

— Мы? — запротестовали мы все хором. — Мы никогда ничего такого не делали, честное слово!

— Мы даже никогда не видели, как вы во время каждой серии съедаете целую плитку молочного шоколада! — добавил для правдоподобности Жан Г.

Я как следует пихнул его локтем в бок, чтобы он умолк. Вот чурбан! И ведь это он еще не вступил в переходный возраст…

Впрочем, пихаться локтем было слишком поздно. Слово не воробей.

Папа указал нам на дверь.

— Немедленно спать! — снова скомандовал он. — И не забывайте, что я знаю один отличный интернат для детей военнослужащих.

Едва я улегся, как из-за двери гостиной донеслись первые ноты заставки «Мстителей».

Какая несправедливость! Мы все пострадали из-за дурацкого характера Жана А. и из-за этого безмозглого Жана Г.!

Я пообещал себе, что, когда вырасту, во-первых, никогда в жизни не стану ни в кого влюбляться. Во-вторых, у меня в комнате будет собственный единоличный телевизор, а еще — кот и полная коллекция «Великолепной пятерки». Ну а самое главное — я отправлюсь в мэрию и зарегистрируюсь там как единственный сын в семье, чтобы больше у меня не было братьев, которые то и дело вступают в переходный возраст и портят мне субботние вечера своей беспроглядной глупостью.

Воскресенье у Жанов

Воскресенье у нас дома совсем не похоже на другие дни недели.

В школу мы в этот день, конечно, не ходим, но и приводить домой друзей, с которыми катался во дворе на великах, нам по воскресеньям тоже не разрешается. Встать с утра пораньше и убежать играть на холме, лазать по деревьям и стрелять оттуда из духовой трубки и из пистолета с дротиками — по воскресеньям нам нельзя и этого.

У мамы всегда всё под контролем. Поскольку папа очень много работает в больнице и воскресенье — его единственный выходной, этот день в нашем доме посвящен семейным мероприятиям. Не может быть и речи о том, чтобы в воскресенье все утро проваляться в постели или проходить полдня в пижаме.

— Подъем! — трубит папа, обходя поочередно наши комнаты. — Все — за стол! Ждать никого не будем, учтите!

Сам-то он уже полностью одет и поверх одежды обвязан фартуком, потому что по воскресеньям завтрак делает он. Папа раздвигает занавески и делает это с таким задором, что сразу понятно: он готов сию же секунду приступить к семейным мероприятиям и не останавливаться до самого вечера.

Мы не успели еще и глаз раскрыть, а папино отличное настроение уже смертельно нас утомило. У нас в голове вертится одна-единственная мысль: вот бы залезть под подушку и там исчезнуть — как будто мы сурки, которых потревожил посреди спячки нетерпеливый охотник.

— Надо будет мне взяться за эту вашу берлогу… Э-э… то есть, за эту вашу комнату, молодые люди, — говорит папа, приподняв одну бровь и с опаской пробираясь обратно к двери. Еще бы, ведь пол у нас и в самом деле похож на минное поле — тут и грязные носки, и конверты от пластинок, и недовырезанные журнальные картинки.

И хотя мы старательно зеваем, изо всех сил демонстрируя, что наш сон прервали на самом интересном месте, папа неумолим.

— Харри ап, бойз![12] — поторапливает он нас по-английски. — И предупреждаю: кто явится последним, убирает со стола!

В столовой все уже готово к завтраку. Мама надела свой китайский халат, и, когда мы, еще сонные и взлохмаченные, подходим ее обнять, нас обволакивает аромат пены для ванны и зубной пасты.

— Хорошо спали, мои дорогие Жаны? — спрашивает она. — За окном прекрасная погода. У меня предчувствие, что сегодня будет просто чудесный день!

— Пам-пам-пам! — напевает папа, подавая какао. — Кто желает вкуснейших горелых тостов?

Папа — очень хороший врач, но какое же счастье, что в работе с пациентами он не использует тостер! Он поставил на проигрыватель пластинку и, когда доходит до его любимого места, делает звук погромче.

— Нет лучшего способа взбодриться, чем проснуться под хорошую музыку! — восклицает он.

— О нет, — стонет Жан А. и с ужасающей гримасой затыкает уши. — Только не «Моя родина»!