Вишенка (СИ)

Время для своего первого горнолыжного эксперимента я подбирал долго и тщательно, по всем правилам военной науки и моего богатого боевого прошлого, ибо цена высока — если меня застукают за «о-боже-вишенка-это-смертельно-опасно» занятием, то такой заботой окружат, что страшное дело. Или вообще в покоях запрут. Понятное дело, я оттуда сбегу, но сам факт.

Раньше я думал, что в людях не надо будить зверя, но с тех пор, как попал в заботливые ручищи Штефана, к этой незыблемой аксиоме добавились важные дополнения: восхищенного любовника и упоротую мамашу в мужиках тоже будить не стоит. Я вот по незнанию разбудил — теперь огребаю. Ну да ничего, справлюсь. Как накатаюсь от души, как обрету олимпийское спокойствие, так сразу к усыплению в Штефане мамаши и приступлю. Куда мне торопиться?

В военном деле главное что? Правильно. Подготовка. Я учел все, кроме одного — того, что Штефан бдит за мной круглосуточно и, сука такая, незаметно. Маг хренов, ни стыда, ни совести. Так что когда я тихой сапой по яйца в снегу прошлепал вдоль крепостной стены до облюбованного спуска, он меня там ждал — стоял, сложив руки в замок, и нервно перебирал большими пальцами. Я рта не успел раскрыть, как он засыпал меня вопросами:

— Что ты задумал, Вишенка? Почему так странно одет? Зачем тебе кухонный поднос?

— Скучно мне, — пробурчал я в великой досаде. Етить-колотить, попался, как последний салага! Поставил борд на снег, влез в крепления и скоренько с ними завозился. — Развлечься решил.

— Как? Выйдя за стену в нелепом наряде?

— А в каком наряде я должен был выходить? — выпрямился я и изобразил страшное негодование. — В замке портного нет! В деревне нет! Надеть нечего! Тебя не допросишься!

— Ты ж не просил, — растерялся от моего напора Штефан.

— Ты должен был догадаться! — вошёл в роль истеричного пиклюка я. Взмахнул руками как бы в возмущении… Борд дернулся и понесся вниз.

— Ян!!!

— Иээээээааааххааааа!

Я счастливо орал все те пару-тройку минут, что несся практически неуправляемой ракетой вниз. Корыто было слишком тяжелым, а мои ножонки слишком слабыми, чтобы договориться полюбовно, но мне было похеру. Кайф! Етить-колотить! Каааайф! Я взлетел птицей над незаметным под снегом холмиком… И сбил с ног оказавшегося на моём пути Штефана. Мы покатились кубарем и остановились только возле очередного бугра: Штефан на спине, я на нем, а мой первый борд вокруг нас щепками.

— Поймал, — прошептал Штефан и вырубился.

Если б он сознание не потерял, я б его задушил. Ну. Может, и не задушил, силенок маловато, но хотя бы попытался!

…

Скандал, который я закатил слишком заботливому мужу по возвращении в замок, слышали, наверное, даже за Гарнакской грядой. Ну, а что? Во-первых, лучшая защита — это нападение, во-вторых, разумных речей от меня слышать не желали, а в-третьих, моя слабость была моей силой. Психология и манипулирование — второе я настоящего разведчика, как ни крути. Особенно в этом немощном теле.

— Я тебе муж или не муж?!

— Муж, но…

— Ты меня в клетку посадил, как зверька полоумного! Как бабу истеричную!

— Ты не…

— На плац не пускаешь, на охоту не берешь, даже нож столовый в руки не даешь!

— Ради твоей же…

— А я! Княжич! Военную Академию закончил!

— Вишенка, пожалуйста…

— Сбегу нафиг! Пусть меня ночью магические твари сожрут! Одежды нет, развлечений нет, ничего нет! Борд — и тот поломал, мерзавец! А я его сам делал! Своими руками!!!

— Лапонька, сладкий мой, я все исправлю, правда. Перестань, ну же.

Успокоился я только тогда, когда получил все, что хотел: доступ ко всему и вся, Коннора как мальчика для битья на плацу, несчастного оборотня Маннера в качестве портного и обещание сделать такой борд, какой я захочу. Штефан повесил голову и уполз в свои покои побитым щенком, я упал на кровать, закрыл глаза, чтобы насладиться победой… и едва успел увернуться от летящего в глаз кулака… то есть от пощечины, которую хотела мне залепить Мариша. Я такой злой ее никогда не видел.

— Ты что творишь, пиклюк безголовый?! Жить надоело? На подносе он с горы покататься решил! Я те покатаюсь!

Я спрятался за столбик кровати, но это не помогло, потому что мокрое полотенце в ее руках превратилось в грозное оружие и хлестко приложило меня по заднице. Пришлось предпринимать стратегическое отступление.

— Мариша, ты чего?

— Я чего? Это ты чего! Разве можно так с людьми обращаться?! — двинулась за мной она.

Я ускорился, бубня на ходу:

— Нормально я обращаюсь. Вежливо. И вообще, никого не трогаю, никому дорогу не перехожу, живу себе тихо-мирно…

— Да мы тут всем замком чуть не поседели, на твои выкрутасы глядючи, что уж про Штефана говорить, а ты ему вместо благодарности скандал закатил. Пиклюк неблагодарный!

— Я его меня спасать не просил!

— Я просила, — неожиданно успокоилась Мариша и села на постель.

— Ты? Зачем? — плюхнулся с ней рядом я. Толкнул плечом в плечо.

— Дурак ты, Ян. Ох, дурак, — свернула полотенце в квадрат она. Развернула. Снова свернула. — Люблю я тебя. Живым хочу видеть и счастливым. Как можно дольше.

— Кха, кха, что? — подавился воздухом я. Она меня любит?! Сдурела совсем? Пятьдесят лет тетке!