Вишенка (СИ)

Коннор и компания после спуска долго в себя приходили (15км разновысотных никем не юзаных горок — это тебе не двести метров вечного дрочилова), а потом невнятными угрозами и льстивыми речами уговорили меня все это еще раз повторить.

И мы повторили. Несколько раз. По другим склонам. На следующий день. В общем, если бы не грозное ворчание Эрэба в магическом шарике Коннора, мы бы, наверное, на неделю там застряли, столько всяких вариантов на покататься организовалось. Пришлось брать ноги в руки и опрометью скакать в замок, дабы сюрприз Штефану не портить.

Мы успели вовремя — он как раз начал панику разводить по поводу отсутствия в замке меня любимого. Пришлось переодеваться на ходу и бежать в его кабинет галопом.

— Где ты был? — увидев меня, немедленно успокоился Штефан.

— Катался, — захлопал глазками я, понял, что не канает, и перестал кривляться. — В Ближнее зимовье ездили с Коннором. Проверяли, как там чего.

— И как там чего? — улыбнулся Штефан.

— Хорошо, — вернул улыбку я и залез к нему на колени.

Неуютно мне без него было эти несколько дней. Некомфортно. И на душе гадко. Он же меня любит, а я с ним опять, как пиклюк. Он, конечно, сам виноват, и все это было в его интересах, но меня это не оправдывало. Мой пожизненный девиз «Цель оправдывает средства» все чаще казался мне неприемлемым и неприменимым. Во всяком случае к Штефану.

— Мне без тебя ужасно плохо, Ян. Мир? — обнял меня он. Поцеловал в лоб, в щеку, в губы.

Я ответил ему тем же, но сдаваться решил не сразу. Зря, что ли, он извинялку крупномасштабную готовил?

— Перемирие.

— Я знал, что ты это скажешь, — рассмеялся Штефан и поставил меня на пол. — Идем, у меня для тебя сюрприз.

— Люблю сюрпризы, — соврал я и пошел за ним следом.

Мы вышли на смотровую площадку одной из сторожевых башен в тот момент, когда солнце село. Звёзды усыпали безоблачное небо мириадами светлячков, тьма спустилась на землю и вдруг вдали, над кромкой леса, появился… Огненный дракон. Самый настоящий! Ну, это я так подумал сначала. Глупо, конечно, но если в этом мире есть живые замки, то почему бы здесь не водиться драконам?

Штефан взмахнул рукой, и дракон, не долетев до нас буквально километра, взорвался сумасшедшим фейерверком и надписью на полнеба:

«Люблю тебя, Ян»

Я, если честно, такого не ожидал. Стоял, раскрыв рот, как придурок, любовался разноцветными всполохами и не знал, что делать дальше. Вроде как надо бы срочно Штефану за такое романтическое во всех местах извинение отдаться, а вроде как задницу все ещё жалко. Ну. Не то, чтобы задницу жалко, просто не готов я был еще для этого действа морально (я подозревал, что недалеко мне до падения в голубую бездну осталось, но вот так, прямо сейчас, — нет), а обманывать Штефана не хотелось. Да и бесполезно — я ж не женщина, хозяйство все на виду.

Меня спас дракон. Точнее, его голова, которая в отличие от остального тела не взорвалась, а прямой наводкой прилетела в соседнюю Башню, разнеся ее к чертям собачьим очень качественно и нереально красочно.

— Кажется, твой дракон — сюрприз не только для меня.

Я смеялся, Штефан смущённо теребил уголок своего камзола и делал вид, что ни при чем, Эрэб рвал на себе волосы и грозился наколоть пару татуировок, защищающих замок от рукожопа-хозяина, народ гудел и воспринимать падение башни всерьёз отказывался. Эрэб — дядька щепетильный, враз заделает, дабы ничто его красоту не портило.

— Извинения приняты, — обнял Штефана я, когда буря немного улеглась, а Эрэб, на радость поклонникам, эффектно башню восстановил.

— И слава богу, — облегчённо выдохнул он.

— Штеф, ты должен знать кое-что.

— Плохое или хорошее? Если плохое, то не говори, не порти мне настроение.

— Хорошее, — потерся щекой о его плечо я. Он погладил меня по спине и поцеловал в макушку. — Я не спал с Джеймсом. Мы притворялись, чтобы никто не узнал, что на самом деле он ни в одном глазу не сумасшедший. Он магов ненавидит, понимаешь? Но сделать ничего не может, вот и сидит в Академии, выпускников проверяет на вшивость. Вдруг кто умный попадётся? А там ведь все знатные и большей частью богатые. Глядишь, и переворот устроить сподобятся.

— Ты хочешь устроить переворот? — удивился Штефан.

— Не хочу. Но тех, кто его устроит, поддержу. У меня к королю и Верховному магу личные счёты.

— А ты, оказывается, злопамятный.

— Нет, я просто злой, и память у меня хорошая.

Штефан старой, как мир, шутке рассмеялся и сменил тему. Я его поддержал. О чем еще говорить? Все и так было понятно. Мы долго стояли, обнявшись, под звездами, а когда спустились вниз, решили на танцы с плясками, которые устроил развеселившийся народ, не ходить. Залезли в постель, поболтали о всяком-разном и, перепутавшись руками и ногами, уснули. Мир, дружба, жвачка. Ура, товарищи!

…

Конфеты — моя тайная слабость. Я за трюфеля, обсыпанные какао, в меру сладкие, с горчинкой, родину продам, не задумываясь. И вот! В красивой коробке (из-под шляпы Мариши), в три ряда по шесть штук лежали они — невероятно вкусные даже на вид шоколадные трюфеля.

«Сладкой ночи, дорогой», — гласила прикрепленная к коробке записка.