Вишенка (СИ)

Я взялся за его связанные локти и толкнулся взад-вперед, не отрывая глаз от спины и задницы, которые были великолепны. Восхитительны. Идеальны. Мужская задница — не мужская… Я хотел засадить в нее больше всего на свете! И я это сделал.

— Мууоу! — попытался вырваться Штефан, но я загнул его болевым захватом и не дал сдвинуться с места до тех пор, пока не вошёл до конца (етить-колотить, там «того конца»-то, фиг да маленько), а потом…

Потом было уже поздно. Я наполовину суккуб, мои эмоции — великая сила, так что через пару минут сумасшедшего траха он, как и я, забыл обо всем на свете кроме желания продлить кайфовую агонию как можно дольше. Нас штырило так, что когда я перевернул его на бок и заменил кляп на свой член, Штефан с удовольствием взял его в рот. Етить-колотить. Кааайф! Я смотрел на ласкающие меня губы, на распростертое под собой обнажённое мужское тело и не собирался останавливаться. Похуй, что мужик. Меня все устраивает! Это же мой мужик. Да не просто мой мужик, а мой муж. Так что все законно и правильно.

Отпустило меня только после того, как Штефан, лежащий на связанных руках спиной, беспомощный, ошалевший и местами покрасневший, от моего жестокого траха кончил. Я, увидев это, скорчился в судорогах подступающего оргазма, вжался в него изо всех сил и выплеснул все, что копилось во мне с самой первой нашей с ним встречи.

Штефан дернулся и откатился в сторону, роняя меня на пол. Я упал лицом вниз и не нашел в себе сил перевернуться. Слабость, отголоски улетного оргазма, умиротворение и райская лёгкость в яйцах — все это наполнило меня счастьем до кончиков ушей. Всех люблю. Весь мир! И в первую очередь Штефана. Ближе него у меня никого никогда не было. Наверное, стоит сказать ему об этом.

— Штеф, я…

— Ты что натворил?!

— Что? — мигом вскочил на ноги я.

Штефан стоял, опираясь рукой о стол, и с ужасом смотрел куда-то за свою спину. Я проследил за его взглядом и увидел в зеркале его загривок, на котором оранжево-багровым светилось «JAN». Красиво так, с завитушками, чертиковыми рожками на J и хвостиком на N.

— Ух ты…

— Ух ты?! УХ?! — вызверился Штефан и ринулся ко мне с явно нехорошими намерениями. — Ты! Меня! Да как ты посмел?!

Я увернулся, подставил ему подножку и предпринял стратегическое отступление куда подальше. Ну его в таком состоянии нафиг. Увы. Нафиг не получилось — Штефан вспомнил, что с некоторых пор могучий маг, и запеленал меня в свои сети буквально через пять минут.

…

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

Кровавую пищу клюет под окном

Птицы бродили по подоконнику туда-сюда на манер часовых. Не исключено, что они ими и были. Штефану теперь зверье захомутать — раз плюнуть. Кругом враги. Кругом! Все поголовно! Заперли меня в спальне. Смотрят как на предателя и не разговаривают. Ретрограды замшелые! Ладно Юлий и компания, но Коннор с Маришей — это ж ни в какие ворота не лезет.

Клюет, и бросает, и смотрит в окно,

Как будто со мною задумал одно;

Зовет меня взглядом и криком своим

И вымолвить хочет: «Давай улетим!»

Сбегу. Точно сбегу! Феодалы хреновы. Подумаешь, лорда Церберуса нагнул. Мне он в первую очередь муж, а уж потом лорд и хозяин. И я ему муж! Хочу — и нагибаю. Да. Именно так. Хочу. Пипец как сильно! Ради повторения сумасшедшего траха в Башне я был готов на многое — даже на то, чтобы Штефану в ответ отдаться. Чтоб по-честному. А не по-феодальному! Устроили, етить-колотить, массовую истерику: «на честь старшего мужа покусился», «основы миропорядка нарушил», «лорда обесчестил». Хорошо хоть голову не отрубили и яйца не отрезали.

«Мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Туда, где за тучей белеет гора,

Туда, где синеют морские края,

Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»

Я сел на постели, перестал думать о всякой херне и сосредоточился на насущном. Дальнее зимовье. Если повезёт, перевал и обходная дорога. Ну и Штефан, который со мной почти две недели не разговаривал. Не знаю, кто и что ему в уши пел, но больше это безобразие я терпеть не собирался. Выманю его из замка и разберусь один на один. Поговорю, наконец, как мужик с мужиком, а не как пиклюк с хозяином. Дела делать надо, а не безмозглым цветуечком притворяться. Да и секса хочется. Такого, чтоб искры из глаз и башка пустая.

— Пора прогуляться куда подальше, — сказал я себе и потайными ходами обошёл нужные мне места: кухня, Кладовка, конюшня.

Эрэб вился рядом, но молчал и сдавать Штефану не рвался. Как ни странно, он был на моей стороне. Я спросил его «Почему?» перед отъездом.

— Если бы у меня был муж, я бы им тоже владел, а иначе… Разве ж это любовь?

— Скажи это Штефану, — махнул на все рукой я.

Дождался первых отблесков рассвета, вывел навьюченного по уши Лютика из конюшни и, не скрываясь, выехал из замка. Шагом. Наглость — второе счастье, а вкупе с непрошибаемой уверенностью в себе так и вовсе первое.

…