Вишенки в огне

Хоронили умерших раз в две недели: собирали партию мертвецов, только потом рыли ямку в лесу, недалеко от санатория, загружали тела в сани, и увозили. А когда стояли сильные морозы, то гранатами взрывали лёд на Березине, и спускали трупы в воду, под лёд. Так было легче хоронить.

Пополнение привозят практически каждый день, но всё равно было много пустующих мест в спальне.

Обо всём этом тётя Клава поведала Фросе сразу же после медицинского осмотра.

– Тебе повезло, дева. Сколько ж тебе лет?

– Тридцатого сентября исполнилось пятнадцать, – ответила Фрося, не до конца понимая, в чём же ей повезло.

– Понравилась ты господину Ланге, это доктор, капитан, он главный здесь, который тебя на осмотре лапал.

– А вы откуда знаете?

– О – о, дева! Да я тут у них заместо переводчика, и так, полы помыть, вас таскать. Я же у немца Иоганна Краузе, был такой лекарь до революции в Бобруйске, в домработницах была, вот и научилась с горем пополам брехать по – ихнему, прости, Господи. А тут война началась, младший сын доктора, я его в детстве звала Федей, а он Франк будет, по стопам отцовским, докторским пошёл, отыскал меня в городе, привёз сюда. Вот я и ошиваюсь тут. А куда деваться, дева? Его-то, Федю-Франка не далее как неделю назад партизаны поймали да и подвесили за дурную голову к сосне. Ох же и вредный был! Больно детишек любил, девочек-малолеток, прости, Господи. Чем моложе, тем больше и нравились… Поговаривали, что и мальчиков любил, даже больше, чем девочек. Ну, а партизаны как-то дознались, вот и… Туда ему и дорога. Как уж и где они его поймали – не знаю. Но, что подвесили на сосне – точно. Сама видела. Специально бегала посмотреть, когда Вилли обнаружил по утру висящим этого паразита Федю-Франка, прости, Господи. А, может, кто из своих, из немцев? Кто его знает.

Слышала случайно, как гергетали охранники госпиталя. Говорили, что век его недолог, этого Краузе-извращенца. Мол, таких вешать надо. А потом и повесили. Вот только кто это сделал – не ведаю. Уж больно вредный и страшный он был, – повторила женщина.

Фрося слушала, вжавшись в уголок в комнате тёти Клавы. Только сейчас она полностью осознала трагизм своего положения. Не только своего, но и Ульянки с Никиткой, да и всех детишек тоже.

– Ох, Господи, что ж мне делать? – широко раскрытыми глазами девочка с надеждой смотрела на женщину. – Неужели нет выхода? Я-то ладно. А как же Ульянка с Никиткой? Ой, Господи! Я же за них отвечаю, они верят в меня, а я ничего сделать не могу. Как же быть, тётя Клава? Там же в Вишенках мама с тётей Глашей с ума сойдут.

Женщина горестно вздохнула, поправила белую косынку на голове. Из – за стенки доносились приглушенные голоса детей, в единственное окно заглядывало январское солнце.

– Тут мальчонка один, я даже не знаю, как звали, попробовал убежать. Так его покойный Федя-Франк поймал, две берёзки наклонил, за ножки привязал горетного, да и отпустил деревца-то. Вилли за дровами ходит в лес, так видел, говорит, как висит одна ножка на одной березке, а всё остальное – на соседней. Вот страсти-то какие. А ты говоришь…

Разум не хотел воспринимать все те ужасы, что рассказывала пожилая женщина. Но не верить ей Фрося не могла. Она уже успела увидеть немцев, знала, что их действия не укладываются в сознание нормальных людей. Их даже нельзя сравнивать со зверями, чтобы не обидеть последних. Поэтому не стала забивать себе голову, доискиваясь до причин такого поведения фашистов.

Ей надо было спастись самой, спасти сестричку и братика. Она в ответе за них. Это она знала твёрдо, вот потому и выспрашивала тётю Клаву, искала у неё помощи. Она верила, свято верила, что спасётся сама и спасёт брата и сестру. Фрося хотела жить!

Страстно хотела жить и боролась за жизнь.

– Тебя вызовет к себе доктор Ланге вечером, ты ему понравилась, – продолжила санитарка. – Он уже сказал привести тебя к нему после ужина. Сам Ланге живёт недалеко, где раньше был дом директора санатория товарища Строкача Евгения Ивановича, дай ему Бог здоровья, если жив ещё. Вот я и поведу тебя, так что, готовься, дева.

– Зачем? – спросила Фрося. – Что я там буду делать?

– Тю-у-у, и правда – дурочка, – всплеснула руками тётя Клава.

– А ты как будто не знаешь, зачем мужикам девки нужны?

– Ой! – девчонка еще сильнее вжалась в угол, зажала рот ладонями. – Зачем? За что? Ой, мамочка! Я не переживу, мамочка, миленькая, спаси!