Вишневые воры

Я подумала о том, что буду скучать по ней – неизвестно, будет ли в «Ферн-холлоу» кто-то похожий на нее. Пока я доедала десерт – персики в сиропе, она зачитывала все новые имена: Летиция, Рейчел, Гертруда.

– А как насчет Сильвии? – спросила она.

– Красивое имя. Мне нравится.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнула она. – Тут пишут, что это имя означает «из леса». Я предполагала, что тебе понравится. – Она показала на разрисованную стену и притаившийся в углу лес.

Я обернулась и оглядела свою работу. Лес, нарисованный в наших спальнях рукой Белинды, был таинственным и темным – он должен был контрастировать с красками и очарованием цветочного сада. Я боялась его в детстве, боялась скрывающейся в нем неизвестности. В лесу за нашим домом я провела много часов, и для меня он был связан не только с приключениями, но и с призраками и потерями.

Но в тот вечер благодаря словам Брюэр я поняла, что неизвестность леса – это то, где я теперь живу. Я покинула сад, со всех сторон меня обступили высокие деревья, и я понятия не имела, как оттуда выбраться.

8

В полдень у входа в больницу остановился черный седан отца. Со мной вышла Брюэр; саквояж и холщовую сумку она вручила моему отцу, который на этот раз вышел из автомобиля, чтобы помочь мне. Казалось, он не знает, как реагировать на эту женщину непонятной этнической принадлежности с огромным животом, поэтому он пробормотал слова благодарности и указал мне на пассажирскую дверь, а сам обошел автомобиль с водительской стороны.

Когда мы отъезжали, я опустила стекло и помахала рукой Брюэр. Стоял ранний июль, день был невыносимо жарким, и окно со стороны отца тоже было открыто. Пиджак он снял, рукава засучил до локтей, а его лоб блестел от пота. Мы выехали на основную дорогу, проехали один квартал, после чего движение на наших двух полосах дороги вдруг остановилось.

– Должно быть, авария, – сказал он, и действительно, вскоре мы услышали звук приближающихся сирен. Он нахмурился и посмотрел на часы, а я сидела спокойно – мне торопиться было некуда.

Мы ползли вперед; мое льняное платье прилипло к влажной коже. После замечания об аварии отец больше ничего не говорил; я догадывалась, что эти лишние минуты в машине наедине со мной были для него мучительными. Я заглянула в сумку проверить, взяла ли я платок – он был на месте, и я вздохнула с облегчением. В него было завернуто чучело крапивника. Я погладила мягкие перышки – это меня всегда успокаивало, а потом взяла платок и промокнула им лицо. Затем я открыла флакон с духами Эстер и нанесла по капельке на запястья; аромат лаванды заполнил автомобиль.

Нераспечатанное письмо от мамы так и лежало рядом с конвертом с деньгами. Подумав немного и решив, что в «Ферн-холлоу» у меня могут забрать личные вещи, я достала письмо Белинды и аккуратно вскрыла его.