Вишневый сад

Фил Гарден пострадал меньше других. Его театр был превращен в полигон. Здесь готовились для записи новые постановки, отбирались актеры для воспроизведения в биробах. На сцене театра проходили проверку и опытные модели, которые потом шли в серию. Студию «Вишневый сад» знали всюду, и попасть «к Филу» на премьеру или показ считалось за счастье. Сам Гарден обязан был корректировать программу, вносить ускользнувшие от внимания техников нюансы игры, режиссуры. Но играть «на публике» запрещалось и ему.

— Здравствуй, Фил!

Гарден вздрогнул. За невеселыми мыслями он не услышал, как вошел Брокмен. Годы не пощадили и этого всемогущего магната. Высохшее маленькое тельце двигалось осторожно, неторопливо, экономно расходуя ограниченные запасы энергии. Жили одни глаза. Они по-прежнему сверлили, лезли в душу, высвечивая каждый уголок, стараясь обнаружить сокровенное.

Фил поклонился.

— Как чувствуешь себя? — участливо спросил Брокмен.

— Благодарю, хорошо.

— Может быть, тебе сменить Сэма?.. Только скажи. Сейчас у нас есть лучшие охранители с большим объемом памяти и высшей квалификацией диагностов, терапевтов, хирургов.

— Вы уже и сюда добрались?

— Стараемся! — задребезжал довольно Брокмен. — Фил, я позвал тебя, чтобы объявить о высшей милости Международного парламента: ваши имена — пионеров театра биробов — решено послать по Великому кольцу, — Брокмен сделал паузу, давая возможность Гардену выразить восторг и благодарность.

Старый актер молчал.

— Фил, — продолжал Брокмен разочарованно, — посмотрим правде в глаза. Мы с тобой старики. Тебе трудно управляться с таким хозяйством. Ты стал хуже работать... Мне докладывают, что биробы делают странные вещи: они стали менять по своему усмотрению мизансцены, расставлять акценты в неположенном месте, словом, фантазировать! Тревожный симптом, Фил!

— Но сборы у нас полные. Твоя опытная студия пользуется бешеным успехом. Почти как мой театр в прежние времена.

— Толпа любит сенсации. Ей подавай самое свеженькое и остренькое! Мы-то знаем с тобой эту кухню... Но дорогой мой, фирма гарантирует качество! Неукоснительное, точное воспроизведение лучшего, что создано гениями! Если пронюхают наблюдатели, я разорен...

Брокмен беспокойно заерзал в кресле и наклонился к самому уху Гардена.

— Но меня тревожит другое, Фил, старина. Загубим дело, которое начали вместе!

— Ты хочешь убрать меня из театра? — тяжелый взгляд уперся в серебряный нимб волос Брокмена.

— Тебе пора отдохнуть, — сморщенная сухая лапка хозяина похлопала Гардена по колену. — Молодой Браун справится, думаю. А то ведь так и жениться не успеешь — снова задребезжал Брокмен.

— Без театра мне не жить, — глухо пробормотал Гарден, с трудом поднимаясь из угодливо распахнувшегося кресла. — Не жить.

— Полно, Фил. Не следует так мрачно смотреть на вещи! Я назначаю тебя Главным консультантом. Ты останешься в театре, лишь техническая работа не будет касаться тебя. Неплохо придумано, старина?

Ничего не ответив, Гарден, увязая по щиколотку в голубом ковре, направился к выходу.

Брокмен смотрел, как удаляется старая сутулая спина великого Гардена, всемогущего, блистательного Фила, для которого не было ничего невозможного. «Человек-театр!» — говорили про него. И вот уходит сейчас безработный техник его биробов... Как переменчива судьба! Смирилась гордыня, покорилась гордыня, покорилась бессмертию...

— Я приду на спектакль, Гарден! — крикнул Брокмен. — Что даешь вечером?

Фил не обернулся, не замедлил шага.

— «Вишневый сад». Сегодня я даю «Вишневый сад».

К началу Брокмен не успел: готовилась к испытаниям новая серия биробов-художников. Если дело выгорит, на сколько «чистых» можно рассчитывать?.. Брокмен прикинул — получалось подольше, чем при замене биробами актеров. Больше, если даже придется оплачивать пенсион всей ненужной более массы пачкунов.

Брокмен удобно устроился в приготовленном для него кресле и с наслаждением вытянул натруженные ноги.

Шел последний акт. Брат и сестра прощались с домом, садом: «О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!..»

Как великолепна сегодня Раневская! Это просто живая Бьюти!.. В голосе — нежность, еле сдерживаемые рыдания, надсадные горькие ноты — великолепно!

А это, видимо, сам Гарден. Конечно же! Старая, сгорбленная многими летами спина! Заплетающаяся, тяжелая походка смертельно больного человека... Прекрасные куклы! Никакой статической ошибки, а ведь запись сделана по меньшей мере лет десять назад. Полная иллюзия живых людей. Недаром славится его студия! Пусть приезжают наблюдатели. Брокмен лишь выиграет: дополнительная реклама его театру!

Фил Гарден подошел к двери, коснулся ручки. Заперто, старик! Забыли про тебя — никому ты больше не нужен. Прошло твое время, или ты прошел сквозь него? Словно никогда тебя на свете и не было... Фил беспомощно оглянулся: кричать? звать на помощь? Не услышат: толстые двери, глухие стены, да и силушки более нет у тебя, бедолага. Ничего-то не осталось ничего, недотепа!..