Вишни на песке (СИ)

Иван не думает об этом. Не думает об этом. Не думает. Об этом.

Чьи-то шаги за спиной. Неясная надежда. А вдруг? Иван останавливается. Пытается почувствовать. Кажется, что…

— Привет, — тяжёлая рука хлопает по спине. — Оглох, что ли? Кричу тебе, кричу.

Колька Ступицын приветственно наклоняет голову. Улыбается во весь рот.

— Давно не виделись. На лето приехал? А я так не поступил никуда. В деревне тут. Работаю с батей в лесхозе.

Колька фыркает. Иван хмурит лоб. Пытается понять, что ему говорят. Слова зависают в воздухе. Присутствие Кольки неприятно. Будто тот отвлекает Ивана от чего-то важного.

— А я тут вчера видел этого… — Колька запинается, пытаясь что-то вспомнить. — Ну того, с которым ты тогда нянчился…

— Ты о чём? — непонимающе смотрит на него Иван. Кажется, что Колька говорит о том, что Ивана касается.

— Ну тот, к Ильиным приезжали. Мы всё боялись тогда, что ты в ответку пойдёшь. А ты ничего — против своих не стал. И правильно. Было бы из-за кого.

— О чём ты, — Иван пытается сосредоточиться. — Я не понимаю.

— Да, мы, может, не правы были, — продолжает Колька, не замечая недоумения Ивана. — Но бесил он нас. Бесило, что ты за него впрягался. Но ведь ничего, не помер. И вернуться не побоялся. Хотя сейчас он изменился. Не такой слабак, как был.

Иван слушает Кольку. Тот говорит сейчас что-то очень важное. Только бы понять что. Только бы поймать смысл сказанного. В голове тяжело и вязко.

— А тогда, — кажется, что Колька разговаривает сам с собой. Ему не нужен собеседник, — ну что тогда. Да и мы пацаны совсем были. На эмоциях. А он идёт такой через луг. Как будто он тут хозяин. Один идёт. Без охраны. Ну что, мы за всё тогда и отыгрались. За все случаи, когда ты нас тормозил. Потом, когда уже разбежались, мысль была, что перегнули. Он так и остался тогда на лугу лежать. Мы даже не проверили. Потом только узнал, что увезли его ночью на скорой в город. И то не узнал бы, если бы не подслушал, как дядя Валера с тёть Людой в своём саду говорили. За вишней полез к ним. Никто и не знал в деревне. А они болтать не стали.

— Что? — Иван медленно поворачивает голову. — Что ты сказал?

— А? — тупо отвечает Колька. На лице у него постепенно проявляется понимание. — Так ты не знал?

Он останавливается. Напряжённо смотрит в лицо Ивана. Осторожно делает шаг назад.

— Ты реально не знал, — повторяет он. — Так вот почему…

Иван стоит посреди пыльной наезженной дороги. Воздух густой и плотный. Смотрит неподвижным взглядом в одну точку на переносице Кольки. В голове тяжело и вязко. Пустота расширяется. Становится больно.

Колька продолжает отходить назад.

— Ну, пока что ли, — хрипло говорит он, разворачивается. И, часто оглядываясь, рысцой трусит в обход в сторону деревни.

Иван смотрит ему вслед. Это очень важно. То, что сказал Колька. Пустота ломит голову. Сочится сквозь поры. Трудно дышать. Иван прижимает сжатую ладонь к груди. Кажется, сердце сбивается с ритма. Бьётся медленнее. Кажется, стоит стукнуть кулаком в грудь, и оно заработает, как надо.

Иван слепо смотрит вперёд.

Иногда так бывает. Когда ты очень долго не можешь решить головоломку. Бросаешь. Возвращаешься к ней раз за разом. Снова бросаешь. Злишься. На себя. На свою никчёмность. На нерешаемую задачу. И вдруг оказывается, что всё просто. И ребёнок бы разобрался. Неподходящие друг к другу детали под другим углом легко встают на своё место. И рисунок складывается. Чёткий. Понятный. И простой. Трудное не есть сложное. И ты удивляешься, как ты раньше об этом не подумал.

Пустота в голове становится невыносимой. Давит на виски. Разрывается пульсом. Иван равнодушно оглядывается вокруг. Удивляется. Не понимая, что он тут делает. Делает шаг вперёд. Ещё один. Механически переставляет ноги. Дорогу домой любой помнит на инстинктах. Усталость подкашивает ноги. Моргает несколько раз. Картинка перед глазами рябит. Кадры меняются фрагментами старого диафильма. Снова удивляется. Дорога исчезает. Он уже во дворе своего дома.

— Сынок, умывайся, — кричит мать, — скоро ужинать. Твой любимый пирог почти готов.

Губы дёргает в улыбке — голос матери на мгновение успокаивает. Кажется, что стоит зайти в дом, как он вернётся в прошлое. Всего лишь несколько шагов. И он, восьмилетний пацан, беззаботно смотрит в будущее. А там так прозрачно и солнечно. И ветер над рекой. И солнце тонет в вишнёвом закате.

— Поможешь мне со скотиной после ужина, — мимо проходит отец, кладёт руку на плечо.

Иван автоматически кивает. Краем сознания цепляет, как ему важна поддержка и уважение отца. Губы снова дёргает. Это почти болезненно. Когда тебе неприятно чувствовать то, что чувствовать ты не должен. Не имеешь права.

Он должен со всем этим разобраться. Покончить. Раз и навсегда. Потому что так больше продолжаться не может. Решить что-то очень важное. Сейчас. Сложить, наконец-то, эту чёртову головоломку. И забыть. Забыть то, что никак не получается вспомнить.