Вишни на песке (СИ)

Дино падает. Колька увлечённо заносит ногу. Остальные подчиняются стадному рефлексу. Иван подбегает. Колька оглядывается. Сильный удар, точно в переносицу, опрокидывает его в траву. Деревенские застывают.

— Ты чего, — оторопев, кричит Мишка. — Против своих?

Иван не слушает. В голове туман. Пусто и вязко. Бьёт с полной силой, чтобы наверняка. Сознание отмечает тупой хруст проломленной кости. Кто это, Ивану всё равно. Разбрасывает парней с яростью дикого зверя. Главное, что Дино теперь в безопасности. Сидит на земле, прижимает руку к рассечённой брови.

— Сука, — слышит крик за спиной.

Сильный удар в затылок. Пустота разливается внутри головы. Заполняет. Боль резкой вспышкой вспыхивает. Озаряет на мгновение. Так бывает при солнечном ударе. Даже если солнца на небе нет. Сознание меркнет. Вкус вишни на губах отдаёт железом.

Где-то далеко гремит гром.

…

Он далеко. Не дотянуться. Всё дальше и дальше. Ты бежишь за ним. Пытаешься догнать. Но во сне всё обманчиво. Тебе очень надо догнать его. Жизненно необходимо. Заглянуть в синеву его глаз. Убедиться. Что всё было. Что ничего не было.

Он идёт медленно. Иногда быстро. Ты никогда не можешь его догнать.

Ты возвращаешься назад вновь и вновь. Чтобы всё исправить. Но делаешь только хуже. Каждый раз хуже. Иначе не получается. Сколько бы ты ни старался. Он всегда уходит от тебя. А ты никак не поймёшь, на каком повороте ты свернул не туда. Какой дорогой стоило пойти, чтобы, наконец, догнать его. Встретиться с ним взглядом. И утонуть в глубоком синем море.

Пусть ничего бы не было. Ты готов пожертвовать этим. Ради того, чтобы всё было.

Реконструкция 3

Летом хорошо. Когда ты мал настолько, что вся жизнь кажется бесконечным приключением. Когда погода всегда хорошая. Когда люди вокруг добрые, а царапины заживают так быстро, что ты не успеваешь почувствовать боли.

Ванька бежит по горячей дороге в сторону реки. Ваньке восемь лет. И он счастлив. Мир полон волшебства и красок. На каждом шагу ждут приключения. Ванька — рыцарь, он готов к подвигам. Пусть и получает по дороге от деда Егора хворостиной по спине. Это несколько сбивает героический пыл. Впереди река. Так здорово, не останавливаясь, вбежать в прохладные речные объятия. Нырнуть с головой. Смыть с себя пыль горячей дороги. Один крутой поворот, и он на месте. На полной скорости, почти у самого берега, он вдруг останавливается, словно впечатавшись в невидимую глазу стену. Замирает.

У самой кромки берега стоит незнакомая девчонка, трогает пальцами ноги подбирающуюся к пальцам воду. Лучи солнца путаются в златокудрых волосах. И девчонка кажется нереальной. Она будто продолжение сказки, в которую Ванька играл по дороге.

— Эй, — зовёт Ванька.

Девчонка поворачивается, и на Ваньку смотрят иссиня-голубые глаза.

— Чего вылупился? — спрашивает она неожиданно звонким мальчишеским голосом.

Ванька вздрагивает. Отмирает. Морок рассеивается в ярких лучах солнца. Перед ним не девчонка, как ему показалось.

— Ты кто? — спрашивает он.

Незнакомый мальчишка, конечно, не местный. Ванька никогда его тут не видел.

— Давид, — нехотя отвечает мальчишка и смотрит куда-то вдаль.

Ванька хмыкает. Он, может, и хотел бы продолжить разговор. Из любопытства. Из интереса ко всему новому. Но мальчишка со странным именем не выглядит заинтересованным. Ванька хмыкает. Делает шаг вперёд. Толкает мальчишку плечом:

— Подвинься.

Несколько шагов, и он с размаху падает в речные волны. Плывёт, широко загребая руками, как научил отец. Затем разворачивается. Выходит из воды, отфыркиваясь. Трясёт головой. Скачет на одной ноге. Потом на другой. Вытряхивает воду из ушей.

Незнакомый мальчишка ему больше неинтересен. Мало ли чужаков приезжают на лето на несколько дней.

— Ты слышала, к соседям родственники приехали, — говорит матери за ужином отец, а Ванька настораживается. — К Ильиным.

— Слышала, — отвечает мать. — Странные они.

— Как приехали, так и уедут, — машет рукой отец. — Не о чем говорить.

«Не о чем говорить», — вспоминает Ванька перед сном слова отца, когда перед глазами встают события прошедшего дня. Сразу же засыпает, как и любой восьмилетний мальчишка.

— Бежим скорее, — запыхавшийся Сенька, мальчишка с соседней улицы, машет Ваньке рукой в сторону реки. — Там пацаны городского бить будут.

— Зачем? — спрашивает Ванька уже на бегу.

— А чего он, — отвечает Сенька, задыхаясь от быстрого бега.

Ванька понимает, какого городского собираются бить деревенские мальчишки. Чувствует откуда-то взявшееся внутреннее сопротивление. Не потому, что драться нельзя. Потому что силы неравны. Как можно бить того, кто сдачи дать не может?

На берегу, действительно, собрались деревенские. И тот незнакомый мальчишка. Давид. Лицо мальчишки испугано, а от губы по щеке смазанное и яркое красное пятно. Деревенские наступают на него, а он делает шаг за шагом назад, ближе к реке.

Ванька останавливается позади пацанов. Смотрит мимо спин в глаза чужака. Почему-то улыбается.

— Хватит, — говорит негромко, но чётко.

Пацаны оборачиваются.

— Ванька, — обрадованно говорит ему Колька Ступицын. — Ты вовремя. Будем городского бить.