Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

Взгляд Смита на распределение доходов с восхитительной ясностью изложен в заключении последней ("очень длинной", по словам самого Смита) главы первой книги "Богатства народов". Мы можем кратко изложить его в таблице выше.

Хотя в основе "Богатства народов" лежат корыстные интересы, верно и то, что корыстные интересы некоторых людей могут работать против более широких общественных целей или социального "улучшения". Из этой дискуссии мы ясно видим, что не все корыстные интересы в равной степени заслуживают уважения. Своекорыстие крупных монополистов, правительственных чиновников и отраслей, находящихся под защитой государства, глубоко пагубно для всего общества и должно быть сдержано. Основное отличие от "Теории нравственных чувств", а также от некоторых более поздних историков экономики, которые игнорируют язвительные замечания Смита в адрес правящих классов, заключается в том, что Смит ставит под сомнение справедливость некоторых высоких доходов и утверждает, что интересы капиталистов часто идут вразрез с интересами общества. Эти два конкретных критических замечания никогда не направлены против рабочих и крестьян в "Богатстве народов". Рабочие и крестьяне освобождаются от критики, как можно подумать, не потому, что Смит считает их морально лучше, а потому, что им не хватает богатства и политической власти, чтобы навязать свои собственные интересы. Богатство не рассматривается как обязательно моральное зло, но считается, что оно дает его обладателям возможность продвигать узкие интересы, не считаясь с тем, что является социально желательным. Кроме того, интересы рабочих, по мнению Смита, в большей степени соответствуют интересам общества.

Важно подчеркнуть, что критика Смитом роли капиталистов в формировании политики основана не на конкретных случаях монополистического поведения, сговора и т. п., а на его более общем мнении, что интересы капиталистов не совпадают с интересами общества, поскольку их источник дохода (прибыль) неизбежно снижается по мере "общего прогресса изобилия".

Изложенный здесь аргумент можно интерпретировать так, что Смит представляет две версии капиталистического или торгового общества: конкурентную, которая является системой "естественной свободы", где доходы приобретаются справедливым путем, и другую, основанную на кумовстве или политическом капитализме, где доходы являются продуктом мошенничества, монополии или грабежа. На мой взгляд, мало сомнений в том, что Смит рассматривает последний как "реально существующий капитализм", и что он возводит полностью конкурентный капитализм в ранг общества, достижение которого должно быть целью философа или политика. Моральная, а порой и насмешливая критика богатых в "Теории нравственных чувств" становится в "Богатстве народов" критикой, основанной на политической экономии. Почему? Потому что доходы, полученные благодаря политической власти, монополии или продвижению определенных интересов, не только несправедливы; они также, тормозя развитие, подрывают экономическую эффективность.

Таким образом, в "Богатстве народов" сходятся две важные критики несправедливо нажитого богатства: одна осуждает его по философским или моральным соображениям, а другая раскрывает его пагубное влияние на экономический рост. Последняя, конечно, является инструментальной критикой неравенства. Но это критика, которая имеет смысл только в мире "Богатства народов", главной целью автора которого было раскрыть принципы, ведущие к материально более богатой жизни. e

Мы начинаем понимать возможное единство целей "Теории нравственных чувств" и "Богатства народов". В долгосрочной перспективе мир сопереживания невозможен без достижения достаточного материального благосостояния. Поэтому мир "Богатства народов" "естественно" стоит на первом месте: он закладывает материальный фундамент для мира "Теории нравственных чувств". Возможно, можно даже сказать, что при наличии материальных основ процветания вполне оправданно, что в "Теории нравственных чувств" богатые подвергаются лишь насмешкам. Нам не нужно слишком настаивать на несправедливости доходов богатых людей, если все мы достаточно обеспечены; мы можем ослабить бдительность и просто улыбаться глупостям миллиардеров.

Выводы