Високосный, 2008 год

Но в этот раз что-то не сложилось. Он чётко запомнил, как во время падения наибольшим его впечатлением было сначала удивление от происходящего, потом понимание его безысходности, а далее сожаление от существенной боли, вскоре сменившееся спокойной радостью от избегания ещё более существенных последствий.

В результате он понял, что стал одновременно жертвой, как своей осторожности, ибо, дабы не поскользнуться, хотел перешагнуть через низкий снежный валик под ногами, так и всё ещё не покинувшей его тело и самосознание, чрезмерной самоуверенности.

Доковыляв до поликлиники, Платон сдал плановый биохимический анализ крови, потом вернулся домой, и позвонил Надежде, сказав, что немного отсидится, отлежится.

А когда он пришёл в офис, то работал осторожно, спокойно, и долго держался. Но в конце рабочего дня предательский чих, перешедший в крик от дикой раздирающей боли, совсем вывел Платона из строя.

Теперь даже по утрам подняться с постели Платону было затруднительно. Появилась ещё и опоясывающая боль в области шеи.

Из-за этой травмы он оказался на больничном, и успел спокойно доделать все творческие недоделки уходящего года.

С началом зимы жизнь в столице несколько изменилась. В атмосфере стало помягче. Ощущалось приближение Нового года и некоторых проявлений, объявленного свыше финансового и экономического кризиса.

Неожиданно в Москве всё чаще стали попадаться и культурные водители, пропускавшие пешеходов на «Зебре».

Что нельзя было сказать об отношениях между некоторыми людьми вообще, и супругами Александровыми, в частности.

Давно выйдя замуж за Александра, Наталья не по одёжке протянула ножки.

Она никак не могла освоить и опустить эту махину-мужа.

Отношения между родителями естественно влияли и на их сына Сергея.

Хоть он был парень-то и хороший, но в результате семейных передряг всё же рос в некоторой степени моральным уродцем.

Однако хорошим компенсатором психологической напряжённости в семье Александровых был их любимец – длинношёрстный, молодой, чёрный пёс Тима. С ним гуляли по очереди, но в основном Саша.

Добрый и доверчивый Тима легко уживался не только со всеми членами семьи, но и с домашними кошками Александровых.

По сравнению с ними Кочетам, со своими теперь уже тремя кошками, было проще.

Ставшая старшей из всех их кошек, неуклюжая в своей привычной недоверчивости к людям, Муся только одному Платону позволяла делать с собой всё, что угодно, зная, что хозяин её никогда не обидит, и более того, не даст в обиду посторонним.

Средний по возрасту кот Тихон иногда умудрялся быстро прошмыгнуть в запретную для него комнату при чуть-чуть приоткрытой двери. Он просто вычислял возможность проникновения туда.

И когда эти выходки Тихона надоели Ксении, она взялась за веник:

– «Я тебе повычисляю, математик ты наш!» – шарахнула она веником по учёной голове Тихона.

Тот как-то вычислил, что утром, во время завтрака хозяина, самое безопасное место на кухне – под табуреткой, между его ног. Никто ни лапу не отдавит, ни на хвост не наступит. Зато крошки со стола вкусные, вроде сыра, могут упасть!

Ну а самая младшая, белянка Соня, была просто очаровашка. В последнее время она своим забавным гортанным мяуканьем требовала от хозяина впустить её в ванную и дать там порезвиться.

Однако основным развлечением кошек была беготня друг за другом.

Извечные кошачьи догонялки по утрам разбавлялись интересным моментом. Скорости и шустрости младшей Сони старшая Муся противопоставляла свои, но усиленные мудростью и опытом.

Со временем Платон понял, что одна кошка не стала бы бегать сама с собой. А вот когда их много, они невольно занимаются физкультурой, развиваясь физически.

Утром в пятницу, двадцать шестого декабря, Платону позвонила Надежда и поинтересовалась, как идёт его выздоровление.

По её фразам и тону, он понял, что начальница не жаждет увидеть его сегодня на работе.

Значит, они сегодня пойдут в ресторан, и без меня! И Надежда на мне сэкономит! – решил бывалый аналитик.

И, как выяснилось в понедельник на работе, он не ошибся.

Тогда утром Надежда лицемерно высказалась Платону:

– «А зря ты не был в пятницу! Мы опять в «Пилзнер» ходили!».

И, словно в подтверждение этих слов, её тут же перебил телефонный звонок, и она перед кем-то неказисто оправдывалась в трубку по поводу своего пятничного отсутствия на рабочем месте:

– «А мы немного перетрубовали!».

Однако и Платону всё же обломилось. После обеда начальница позвала его в кабинет коменданта на очередные проводы старого года.

Так во время послеобеденного короткого застолья с шампанским Платон Петрович оказался наедине с тремя дамами: Надеждой Сергеевной, Ноной Петровной и Галиной Александровной.

Заигравшиеся на компьютерах, Ляпунов с Гудиным поздно выехали к своей последней точке, и к концу рабочего дня не ожидались.

По этому поводу Надежда Сергеевна даже странно, словно злорадно и забывшись, сокрушалась: