Високосный, 2008 год

– Платон! А чего это у нас Иван Гаврилович под столом делает?

– А он просил ему нож бросить!

– А-а! Не поймал, что ли?!

– Да! Руками не поймал…».

Однако последнее слово о Гудине высказала опять Галина Александровна, добавив свой, заключительный штрих:

– «Да с ним даже разговаривать стыдно!».

А жизнь сама со временем всё расставила на свои места.

Невооружённым глазом стало видно, кто по работе в ООО «Де-ка» какое занимает место.

Лёшка постоянно развозил на своей машине коробки с биодобавками, потому всегда загружал и разгружал свою машину, привозя в офис деньги.

Платон, в основном, клеил этикетки на банки, упаковывал их в коробки, иногда помогая Алексею в погрузочно-разгрузочных работах.

А Гаврилыч был на подхвате – работал курьером и также помогал нагружать и разгружать, а иногда и кататься с Лёшкой на его бибике.

Тут-то уж не ошибёшься, кто первый, кто второй, а кто третий.

Гаврилыч оказался последним. И с этим он уже ничего поделать не мог. Это была теперь объективная реальность. Гудин сам к этому пришёл.

На том Платон с женщинами и порешили, поменяв тему на более приятную и полезную.

На совещании было принято решение, что дни рождений Надежды и Платона можно совместить и праздновать их в офисе, где будет и дешевле, и душевней, и свободней.

После окончания этого короткого застолья Платон отксерил несколько листов из последней части своего произведения, и в прекрасном расположении духа отправился домой. Ведь страшно довольный Платон теперь полностью завершил последнюю часть своего романа-эпопеи.

Воодушевлённый автор поделился этой новостью с женой.

Ксения разделила радость мужа, однако высказала опасение:

– «Вот только будут ли тебя читать?!».

– «Кто-то наверняка будет! И ты помни, что написанное мною нужно читать наедине с самим собой, вдумчиво, и не торопясь, что стихи, что прозу! Найти поудобней место, сесть, расслабиться, забыться от мирских забот и хлопот, и углубиться в текст, представляя всё прочитанное перед своими глазами. Тогда ты получишь удовольствие, будешь и плакать, и смеяться, а самое главное – думать!».

Тут же Платону пришла в голову мысль, что самая главная и обязательная работа у любого человека – это мыслительная! Ибо она и есть началом всех других работ, то есть – начало всех начал!

Она, как лист бумаги, на котором пишешь, или не пишешь. То есть выполняешь разные виды других работ, или оставляешь… этот лист чистым!

Ещё давно Платон обратил внимание, что не только умственный, но и физический труд, в частности которым занимался он, тоже всегда был творческий, то есть, физический труд с чувством, толком, расстановкой, а, не высунув язык, или засунув руки в брюки!

Такой труд стимулировал мыслительную деятельность, наводил на многие, порой даже очень интересные мысли. Причём независимо, чем и каким именно физическим трудом он занимался.

Важно, что все эти занятия были творческими, с выдумкой, с головой, и иногда приносили неожиданные открытия!

Платон всегда стремился любую свою работу делать качественно и в срок, рационально, с пользой для себя, для других, и для другого дела.

В любой своей работе он получал удовлетворение не только от её результата, но и удовольствие от её процесса. Он радовался, когда люди видели результаты его труда, даже когда они получали удовольствие лишь от простого, безучастного созерцания его работы. Платон всегда считал, что Человек должен быть творцом! И не только в своих мыслях и мечтах, но и в своих конкретных, даже на первый взгляд, малозначительных делах, в том числе даже в простой физической работе!

А следующий рабочий день во вторник, 30 декабря, по велению их начальницы, стал в ООО «Де-ка» последним в уходящем году.

Опять, теперь уже в третий раз, но в полном составе, провожали старый, високосный год, который что-то никак не уходил.

Во второй половине дня на пятерых выпили две бутылки шампанского, традиционно закусив бутербродами с колбасой и сыром, а затем запив это соком и кофе с конфетами.

Верный своим новым принципам взаимоотношений с Гудиным, Платон избежал чоканий с ним своей чашкой. И этому невольно помогла Нона, загородившая своим солидным телом, сидящего на своём месте тщедушного старца. А тот тоже не жаждал контакта с соперником, так и ни разу не высунувшись из-за удобной, спасительной скалы.

К тому же с полудня у Платона начала побаливать голова, и он с нетерпением ждал скорого окончания празднества, чтобы посидеть у себя и немного подремать. Так и получилось.