Високосный год: Повести

И, как в тот памятный вечер, когда они впервые говорили тут за столом, Софья подумала: «Она, пожалуй, права. Нечего мечтать о несбыточном. От этого добра не будет»

Но как быть, если сердцем к нему тянешься? Если оно, ретивое, бьется часто и тревожно: «Он… он… он…»

Взгляд Софьи упал на рабочую одежду бывшего мужа, висевшую в углу. Она встала и вынесла фуфайку и брюки на поветь. Потом собрала его бельишко, кое-что по мелочи и все сложила там же на повети в старый сундук с оторванной крышкой. Ничто не должно напоминать о прошлом. Хотела вынести и электропроигрыватель, стоявший на тумбочке в горнице, но передумала. Нашла пластинку с записями Северного хора, поставила на проигрыватель, включила его, и всю избу заполнила любимая ею песня:

Я тебя ищу, тебя ищу, когда мне нелегко,
Я тебе пишу, тебе пишу, когда ты далеко.
Я тебе верна, тебе верна, как милые верны,
Коль не дует ветер северный
С родимой стороны…

…Некого искать и некому писать. А северный ветер — вот он, бьется на улице в обледенелые ветки черемушки, скользит по стеклам, бросается в окно сухим, колким снежком.

Начиналась метель, в избе потемнело. Софья, слушая песню, глядела в окно. Увидела, как возле калитки остановились красного цвета «Жигули». Из них вылупился, как яичко из скорлупы, Трофим Спицын и направился к крыльцу Софьиной избенки.

Она на этот раз не стала прятаться, открыла ему дверь.

…Трофим вошел, снял кепку, повесил ее на знакомый гвоздик у двери и вежливо поклонился:

— Здравствуй, Соня.

Софья посмотрела на него внимательно, и легкая усмешка скользнула по ее губам. Видимо, вспомнила что-то из прошлого.

— Здравствуй, проходи. Садись.

Он сел на стул, аккуратно положил ладони на колени.

— Как поживаешь? Поздравляю тебя.

— С чем?

— С назначением. Теперь ты бригадир. Растешь, значит.

— За поздравление спасибо, — она тоже села поодаль, у стола, покрытого рисунчатой клеенкой.

— Хлопотная должность! Я удивился, когда узнал: неужто, думаю, согласилась? Забот ведь не оберешься.

— Их всегда хватает. А как ты живешь?

— Живу хорошо.

— Машиной, вижу, обзавелся.

— Купил. Теперь нацелился на цветной телевизор.

— Где только деньги берешь…

— Я экономен. Копейку берегу, коплю. А у тебя все по-старому?

— По-старому. Чего пришел? Дело есть?

Трофим погладил крепкими ладонями свои колени, обтянутые джинсами, посмотрел на Софью, помялся и сказал:

— Есть дело. Ты нынче одна живешь? Развелась с муженьком? Скучно ведь одной-то. Вот и пришел.

— Почему думаешь, что мне скучно? Я не скучаю. Причин нет.

— Послушай, я бы хотел, чтобы у нас все наладилось. Мы ведь сначала жили дружно. Вспомни-ко.

Софья молчала, водя пальцем по рисунку на клеенке. Он продолжал:

— Хочу сказать тебе вот что. Я человек простой, потому — без всяких предисловий. Давай поженимся. Ведь знаешь — люблю я тебя.

— Ты это серьезно?

— Очень даже серьезно. Приди в мой дом хозяйкой. Я нынче его привел в порядок: веранду пристроил, ковер в горнице раскинул на полу. Все — для тебя. Дорога, правда, от Борка к шоссейке худая, ухабистая, но когда сухо — можно и в город на «Жигулях» мотануть. В театр там, в цирк али на рынок… Ну а работу на ферме можешь оставить. Зачем она тебе? Неужто я молодую жену не прокормлю?

— Работу, говоришь, оставить? А зачем?

— Чего тебе на дядю горбить? На скотном дворе с бабами переругиваться! Нервы растреплешь, состаришься прежде времени… Возьми вон Гашеву. Сколько лет робила, а чего добилась? Отреза на платье да медали? У меня ты можешь дома посиживать, как царевна, да в окошко поглядывать, меня поджидая.

— Значит, красивую жизнь обещаешь. Не для меня она.

— Почему? Я говорю правду. Истинный крест! Сам буду все делать по хозяйству. Ты только щец наваришь да на стол подашь. Боле ничего делать не заставлю. Расцветешь, поправишься. Люблю я тебя очень.

Софья потупилась, перестала водить по клеенке. Она пыталась спокойно разобраться во всем, привести мысли в порядок. Может ли она полюбить Трофима? А жить в его доме? Вспоминала прежние отношения — как он вел себя при встречах, что говорил, как с ней обращался.

Не все в нем было плохо. Раньше ей нравились его грубоватая мужественность, большие, темные, как омуты, глаза. Они притягивали, завораживали ее, казались загадочными. Но все же нет у нее большого, настоящего чувства к нему. Нет и быть не может. А сойтись и жить без любви, повинуясь холодному расчету, она не могла.

Бывает, у людей нет сильной любви, живут лишь по обязанности, по привычке. Впряглись в семейный хомут и волокут по жизни расхлябанную телегу… Нет, это не для нее.

— Предложение заманчивое, — сдержанно отозвалась Софья. — Спасибо. Но замуж я не собираюсь.

— Напрасно, — обиделся Трофим. — Неужто мне не веришь?

— Верю, но жить с тобой не смогу. Счастья у нас не будет.

— Ты думаешь?

— Сердце подсказывает. Разные мы люди.

— Что-то мудришь, Соня. Счастье человек сам себе создает. Сам!

— Прости, но нет у меня ответного чувства. Нет, и все тут. И не было…