Vita Activa, или О деятельной жизни

На товарном рынке, где публично встречаются деятели коммерческого общества чтобы обменяться между собой своей продукцией, сходятся уже конечно не сами производители, а появляющиеся здесь выступают явно не в своей собственной сути как личности, но, Маркс не уставал подчеркивать это, как обладатели товаров; только обладатель чего-то являющегося товаром и пригодного для обмена имеет доступ к этой публичной сфере в коммерческом обществе. Собственно публичная или публично релевантная деятельность здесь заключается поэтому не в изготовлении и подобном, а в обмене товарами, и подлинное основание, на каком рабочих впервые можно было называть «владельцами своей собственной рабочей силы», соотв. людьми, не владеющими ничем кроме своей рабочей силы, заключается просто в том что первоначальное освобождение трудящихся – а именно то отчуждение собственности, которое в качестве «первоначального накопления» одновременно создало капитал и освободило труд – случилось в коммерческом обществе, которое, имея дело лишь с товаром, и рабочую силу тоже определило как товар. Естественно, что именно ради этих самых странных из всех «обладателей товара» – которые так мало вещей могли назвать своей собственностью, что просто ничем не владели, и характеризовать их как «владельцев» можно было лишь полагаясь на метафорическую силу языка, – Маркс предъявил свое яростное обвинение в самоотчуждении человека капиталистическому обществу, унизившему человека до товара; но позитивный идеал, мерещившийся Марксу в образе какого-то неотчужденного человека, был равным образом направлен против общества, видевшего в людях лишь производителей продукции, а стало быть не только против того что люди были унижены до владельцев товара «рабочая сила», но и против того что унизившие их тоже были «отчуждены» от самих себя, именно как производители и владельцы товаров. Это последнее обвинение, что человек, если судить о нём только по производимым им предметам, уже отчужден от самого себя, значимо и в некоммерческом обществе, где «потребительная стоимость» обладает еще приоритетом перед «меновой стоимостью»; ибо «предметность», присущая изготовленной продукции и называемая Марксом «призрачной», существует «безотносительно к форме», в какой была израсходована рабочая сила[233]. На это «расходование» обращает требуемое Марксом внимание по сути дела только трудящийся социум, поскольку он судит о своих членах по функциям, выполняемым ими внутри социального трудового процесса социума в целом. Рабочая сила как таковая не только в глазах товаропроизводящего общества, но также и на взгляд homo faber’a есть лишь средство для цели, и целью является первично не человек, но предмет, причем безразлично, придается ли этому предмету потребительная стоимость или меновая стоимость. Лишь трудовой социум ценит рабочую силу как таковую, и эта оценка в принципе не отлична от той, которая в нём дается машинам. Также и здесь человек выступает не как личность, а как функция, и в этом смысле трудовой социум лишь по видимости «гуманнее». Правда, за человеческий труд он платит такую высокую цену, что кажется, будто он ценит его выше и признаёт за ним более высокую имманентную стоимость чем за всякой «материальной» данностью; но эта оценка возникает не из настроения, для которого человек есть мера всех вещей, она есть следствие совершенно другого идеала, истинным осуществлением которого оказывается беспроблемное функционирование машины, заменяющей человеческую рабочую силу и гигантски повышающей способность потребления; с «призрачной предметностью» всех продуктов и всех товаров теперь действительно покончено, а именно посредством превращения их в потребительские товары.