Vita nostra. Цифровой, или Brevis est. Мигрант, или Brevi finietur

— Костры жжем, — сказал он как ни в чем не бывало, — рыбу чистим, жарим, ужинаем. После ужина — сбор.

И, неслышно ступая, скрылся в лесу в направлении лагеря.

* * *

В этом собрании не было ничего ни от пионерских посиделок, ни от дикарских ритуалов — казалось, речь идет о консультации перед вступительным экзаменом в какой-нибудь серьезный вуз, только вместо огромной аудитории дело происходит в лесу. Подростки сидели на стволах, камнях и просто на траве; небо почернело, в рамке из темных крон плыли спутники, как медленные электроны.

— Завтра утром придет лодка, — сказал Аира. — Редко так бывает, чтобы кто-то из соискателей выбыл в первый же день. Ваша группа отличилась. Один из вас поедет домой уже завтра.

Крокодил сидел в стороне. Честно говоря, у него не было сил спорить, возмущаться и подавать апелляции.

— А может, и не один, — Аира разглядывал притихших мальчишек с безжалостным интересом. — Подумайте хорошо. Я бы отправил троих… Но один уедет точно. И зовут его…

Крокодил не поднял головы.

— И зовут его Камор-Бал, — жестко закончил Аира. — Без права пересдачи.

Крокодил вскинулся.

Ребята сидели лицами к догорающему костру. Почти никто не шевельнулся. Только Камор-Бал резко встал, его голая грудь поднималась и падала, как у загнанного:

— Почему? Почему я?!

Крокодил с удивлением понял: парень вовсе не чувствует себя невиновным.

— А ты не знаешь? — Аира кротко улыбнулся. — Тогда непонятно, зачем ты вообще приехал на остров, Камор-Бал.

Глухо зароптали сразу несколько голосов. Крокодил почувствовал на себе взгляды.

— Исключения ради я объясню, — сказал Аира. — Все-таки в группе мигранты, — он поглядел на Крокодила. — Ты поднял оружие на человека — не защищая жизнь, не обороняя свой дом, а в рамках конкурентной борьбы за статус.

— Он меня оскорбил! — пролепетал Камор-Бал.

— Он дернул тебя за волосы, ты не стерпел, понимаю. Андрей, — Аира кивнул Крокодилу, — все было очень точно сделано, спасибо.

Ропот сделался громче. Камор-Бал стоял, покачиваясь, — ему предстояло возвращаться домой и оставаться зависимым — ребенком, калекой, больным — до конца своих дней. Без права пересдачи. На парня страшно было смотреть в эту минуту.

Крокодил поднялся.

— Я его не провоцировал, — он оглядел обращенные к нему лица, горящие злые глаза и прямо посмотрел на Аиру. — Не делай из меня…

Он хотел сказать «не делай из меня Иуду», но на его новом родном языке такой оборот оказался невозможным.

— Не представляй все так, будто я его специально довел! Я бы сам его с удовольствием прирезал — он достал меня…

— Не волнуйся, ты поедешь, скорее всего, следующим, — Аира кивнул. — Регенерировать ты не умеешь и много чего не умеешь, и не успеешь научиться за двадцать дней. Если бы ты вытащил тесак — вы бы уехали вдвоем. Но ты не вытащил. Я прав? — он оглядел сидящих.

— Аира, — Крокодил заставил себя быть спокойным, — можно тебя на пару минут? Я хочу с тобой поговорить.

— О чем? — удивился Аира.

— Две минуты. Отойдем на две минуты, — Крокодил очень хотел быть убедительным.

— Ладно, — Аира ухмыльнулся. — Отбой, претенденты. Камор-Бал, лодка завтра в первый час рассвета на старом месте. Дорогу найдешь?

Камор-Бал не ответил.

Аира отошел от костра в темноту, расцвеченную огоньками светлячков. Крокодил догнал его. За спиной, у костра, заговорили все сразу — и громко.

— Послушай, — Крокодил остановился, преграждая Аире дорогу. — Оставь пацана. Зачем ты ему жизнь ломаешь?

В полумраке лицо Аиры сливалось с ночным лесом.

— Ты слышишь? Зачем ты ломаешь мальчишке жизнь? Из-за меня — ну ладно, я мигрант, я взрослый… А с ним так поступать — зачем?

— Ты чувствуешь вину, — слышно было, что Аира ухмыляется. — Это хорошо.

— При чем тут я?!

— При чем тут он? Тебе нет до него дела, чужой мальчишка, прошел он Пробу или нет — тебе-то что? Но тебе кажется, что ты виноват. Правильно кажется.

Крокодил почувствовал, как устал сегодня, как болит все тело и ноет порезанная рука. В темноте наступил на корень, выпиравший из влажных слежавшихся листьев. Зашипел от боли в потревоженной пятке.

— Порез затянул? — спросил Аира.

— Нет.

— Поезжай с Камор-Балом. Скрась бедолаге этот путь.

— Это приказ?

— Это совет.

— Не поеду.

— Дело времени… Знаешь, зачем им дают ножи? Зачем нужны тесаки, помимо чистки рыбы, изготовления рогаток с острожками и нанесения стандартных порезов для регенерации?

— Зачем?

— Это часть испытания. Человек — полноправный гражданин — может бить товарищу морду, но не поднимет на него оружия. Поднял — все, свободен, внутренняя незрелость.

— Но можно воспитать… — начал Крокодил.

— Во-первых, я не воспитатель. Во-вторых, незрелость в таком возрасте не поддается коррекции. В-третьих… — Аира прищурился. — Я серьезно, поезжай с ним. Решайся.

— У вас не бывало войн? — спросил Крокодил. — Вы принципиально отказываетесь от оружия, вы…

Он хотел сказать «пацифисты», но не нашел подходящего слова: на языке вертелись архаичные «миролюбцы» с огромным веером побочных значений.

Аира чуть улыбнулся:

— Стало быть, на курс истории и культуры Раа у тебя не хватило духу?

Крокодил устыдился.