Витающие в облаках

Интересно, подумала я, какого цвета глаза под этими роскошными сонными веками. Конечно, почем я знаю — может, он косой или еще хуже того — голубоглазый. Я подумала, не поднять ли одно из коматозных век силой, но решила, что не стоит. Можно ли определить характер по внешности? Выглядел он просто потрясающе, но мог принадлежать к любой из сотни разновидностей мужчин, с которыми лучше не связываться. Например, он мог оказаться университетским преподавателем. А может, он вор, который влез в окно, вдруг устал посреди кражи и прилег отдохнуть. Случаются ведь и еще менее вероятные вещи.

Окно было широко распахнуто — температура в комнате близилась к нулю. Ноги неизвестного уже посинели и стали ледяными на ощупь — словно холодная плоть трупа, а не конечности теплого, дышащего тела. Я торопливо прикрыла незнакомца одеялом. Он спал на спине, раскинув руки и ноги, как дохлая морская звезда. Правда, у него было меньше ног. (Или рук, или что там бывает у морской звезды.) По его виду непохоже было, что у него невинная встреча с Оле-Лукойе. Скорее казалось, что он застрял в царстве Угомона без карты и компаса и не может вернуться. Я решила посидеть с ним чуть-чуть, посторожить его, но, к сожалению, вид спящего мужчины, даже красивого, в конце концов надоедает, и я скоро отвлеклась на толстую пачку исписанных листов, торчащую из-под кровати.

Края многих страниц были изгрызены какими-то мелкими животными, — видно, клан Макпушкиных постарался. Судя по титульной странице, это было не что иное, как великий роман Арчи «Расширение призмы Дж.».

— Ну что ж, — сказала я спящему, — не вижу большой беды в том, чтобы просто взглянуть.

Как известно, каждый произносящий эти слова рано или поздно о них жалеет (Пандора, любопытная Варвара, Лотова жена, все жены Синей Бороды и огромное количество других людей).

«Расширение призмы Дж.» оказалось романом без сюжета и четко очерченных персонажей (и, конечно, без картинок). Даже простейшие детали вязли в напластованиях синтаксиса. Читать прозу Арчи было все равно что искать смысл в клее. Насколько я могла понять, Дж., упомянутый в названии романа, преподавал в университете — учреждении, по сложности не уступающем Борхесову лабиринту. У самого Дж. не было сколько-нибудь постоянного характера: он складывался из многих слоев малопонятных метафор и отчужденных реплик в сторону. Я продралась через лес слов на первых страницах. Сначала мне показалось, что Дж. едет на трамвае по какому-то городу Центральной Европы, но чуть позже до меня дошло, что на самом деле он совершает некий извращенный акт с болонкой своей любовницы. Меня слегка подташнивало, — может, слова Арчи ядовиты? Может быть, заглянув под кровать, я обнаружу там мертвых маленьких зверушек?

Несмотря на обилие слов, в романе вроде бы ничего не происходило, хотя через некоторое время одолевающая Дж. паранойя начала создавать нечто вроде миражного сюжета: словно что-то должно было случиться с минуты на минуту, но никак не случалось. Типичный абзац (они на самом деле очень мало отличались друг от друга) выглядел так:

Дж. ощутил тончайшую неуверенность, пытаясь понять, в какой из сумрачных проходов удалился его предполагаемый мучитель. Он позволил своему воображению на краткий миг заглянуть в эту тьму, и пусть будет что будет, но отпрянул от внезапно открывшегося ему зрелища — не отчаяния и безумия, как он ожидал, но летаргии и нервного истощения, царивших там. Теперь он в полной мере осознал, до какого чудовищного ужаса довели его все эти игры разума, и принялся размышлять…

И так далее и тому подобное. Неудивительно, что юноша на кровати спал так крепко — ведь все это время он вдыхал навевающие сон слова Арчи. Внезапный порыв ветра приподнял занавески, окатил комнату холодом, взъерошил рукопись страниц Арчи, и несколько штук поднялись в воздух, как осенние листья. Я подскочила и принялась гоняться за ними по комнате. Мне удалось поймать все, кроме одной — она безмятежно выплыла из окна, как бесптичье крыло.

Я попыталась снова собрать рукопись в правильном порядке, но страницы, как назло, были не пронумерованы, и я никак не могла понять, что за чем идет. Текст в этом никак не помогал. Я просмотрела по диагонали страницу, которую держала в руках, и обнаружила, что на ней героя подстерегает насильственная смерть. Он стоял наверху лестницы, прислонившись к перилам, а они вдруг подались, и он полетел вниз, в темные глубины лестничного пролета…

Он падал, падал в темные глубины незнаемой и непознаваемой пропасти, в провал своего собственного воображения, который поднимался ему навстречу — обнять, сдавить, придушить, и темнота объяла его, обозначила его границы, приглушила чувства и, наконец, загасила даже слабейшие проблески сознания и размышления…

Я истолковала это в том смысле, что он умер. Я не знала, куда сунуть этот лист — с Арчи станется убить главного героя на пятидесятой странице. В конце концов я сложила листы как попало и засунула до упора под кровать.