Витающие в облаках

Вслед за Хэнком я дошла до обсерватории, а потом мы двинулись вниз по склонам кладбища, где покойные жители Данди — китобои, прядильщики и судовладельцы, ткачи и модистки, капитаны и кочегары — терпеливо ждали под покрывалом травы. Ждали дня, который, может быть, никогда не придет. Спит ли мой отец на таком же кладбище? Может быть, лежит где-нибудь в братской могиле для нищих. Может, даже не закопан как следует — только прикрыт листьями и ветвями. Или обглодан дочиста рыбами на дне морском. Или обратился в прах и развеян по ветру?

— Кто знает, — говорит Нора.

— Так, значит, возможно, что он жив?

— Возможно, — со вздохом признает она.

А моя настоящая мать, в противовес ложной, которая сейчас сидит рядом?

— Она мертва, я полагаю?

— Целиком и полностью.

Есть ли у меня во всем мире хоть один кровный родственник?

Хэнк нетерпеливо ткнулся носом в мою обтянутую перчаткой ладонь, чтобы я наконец сдвинулась с места. Я погладила его роскошную бархатную шубу и вдохнула запах мяса из теплой пасти.

Пес привел меня обратно к выходу из парка и терпеливо сел, ожидая, пока я надену на него ошейник и поводок. Но не успела я застегнуть ошейник, как подъехала машина и затормозила — резко, словно ее вел каскадер. Из машины выкарабкались знакомые фигуры, похоже охваченные наплывом чувств. Сьюэллы были одеты по погоде — Джей в ветровке, Марта в ботинках фирмы «Морленд», дубленке до пят и большой шапке с меховой опушкой. Марта при виде пса встала как вкопанная, выкрикивая его имя, а Джей бросился к нам, скользя на ледяном тротуаре, и в конце концов свалился неподобающей кучей к ногам чрезвычайно счастливого Хэнка и не столь счастливой меня.

Марта поспешила к нам со всей возможной скоростью — насколько позволял снег. Она ступала мелкими шажками, чтобы не шмякнуться на тощую задницу, и не переставая выкрикивала: «Мой мальчик, мой мальчик, мой сыночек!» Джей вскарабкался на ноги и, к моему ужасному удивлению, внезапно сжал меня в медвежьих объятьях, вмяв лицом к себе в ветровку, — я чувствовала сладкий, почти женственный запах его средства после бритья и мятной конфетки для освежения дыхания.

— О боже! — воскликнул он, отпуская меня. — Как мы можем вас отблагодарить? Эдди, проси чего хочешь.

— Эффи.

Чего я хочу? Упитанного тельцá? Сундук с драгоценностями, поднятый со дна морского, полный жемчуга, опалов, подобных синякам, и изумрудов, похожих на глаза дракона? Отца? Фердинанда? Диплом? Но вокруг кипели такие страсти, что попросить что-нибудь казалось мне ужасной холодной расчетливостью. Джей вытер глаза рукой и сказал Марте:

— Давай-ка отвезем нашу детку домой.

Марта же — у нее по лицу струились слезы — произнесла заржавелым голосом:

— Я никогда в жизни не была так счастлива.

Все слова покинули меня.

Правда, не навсегда.

Я стояла и смотрела, как машина со счастливой воссоединенной семьей скрывается вдали, буксуя на заледенелой Пентленд-авеню. Ошейник и поводок Хэнка все еще были у меня в руках. Один-два собаковладельца, презревших непогоду, странно поглядывали на меня — словно я прогуливала невидимую собаку. Я стояла долго, замерзая все сильней. Я не знала, что делать, и наконец, так ничего и не придумав, повела свою невидимую собаку гулять по парку.

В конце концов я направилась домой. У меня не хватало храбрости сказать Терри, что я потеряла ее собаку. Шансов нет, что мне удастся раздобыть точно такого же веймаранера прежде, чем Терри заметит пропажу. А может, заплатить Чику, чтобы он снова украл Хэнка? А может — хотя это самая маловероятная перспектива, — Марта и Джей Сьюэлл пойдут навстречу Терри и договорятся с ней о чем-то вроде совместной опеки?

Эти невозможные мысли клубились у меня в мозгу, пока я на Блэкнесс-авеню пропахивала грязную серую кашу, в которую уже превратился снег. На Перт-роуд мне встретился профессор Кузенс — в странных резиновых галошах, с головой, обвязанной красным шарфом, словно он был ребенком или старомодными методами боролся с зубной болью. Может, у него еще и варежки пришиты к резинке, продетой через рукава.

Я предложила ему руку — он угрожающе скользил по тротуару, рискуя вот-вот упасть.

— Тротуары не посыпаны песком, — бодро заметил он, — вот так происходят несчастные случаи, знаешь ли.

Может быть, между профессором Кузенсом и мною возникла некая волшебная связь и мы с ним теперь как две варежки на резинке — мне придется до конца жизни развлекать его. Впрочем, это не самая плохая перспектива на остаток жизни.

— Вот здесь я живу, — сказала я, придавая ему нужное направление на Пейтонс-лейн.

— А! — воскликнул профессор Кузенс. — Дом нашего земляка-поэта, дандийского барда!

Но беды случаются на суше и на море,
И даже не пытайся бегством спастись
от уготованного тебе горя.
Ибо что Господь судил, то исполнится
до конца:
Например, тебя может убить камнем
или упавшим куском стекла.