Витающий в облаках

То есть нужны не просто десять тысяч, а десять тысяч наличными? Так в том-то и дело! Ведь всё подчистую забирают — и наличные в первую очередь! И много забирают? Двести тысяч! А если точнее? Сто девяносто тысяч восемьсот сорок три рубля. Ага… Девятку на восьмёрку Реваз Габасович не пытался подчистить? Ни боже мой, это же подсудное дело! Да и главбух на это не пойдёт, ему ведь тоже подписывать… Значит, главбух ещё не подписал? Подпишет, куда он денется. Поскрипит и подпишет. А Реваз Габасович, значит, уже подписал? Нет, Реваз Габасович тоже не подписал — не успел. Он увидел, что там про деньги, ну и спустил вниз, не читая. А главбух вечером прибегает — без доклада, понимаете, у меня тут посетители, а он…

— Ладно, я подумаю, — сказал Даблин. — А вы эту бумагу пока потеряйте. До завтра.

Но ведь бумага уже секретаршей подписана — что получила, мол. И сегодняшнее число. То есть уже вчерашнее…

— Ну, запишешь выговор своей секретарше! — рассердился Даблин. — Чтобы впредь не теряла важных бумаг! А потом компенсируешь. Что ты, в самом деле…

И Реваз Габасович успокоился, потому что знал, шельма: если Даблин сердится и переходит на «ты» — значит, всё в порядке. Значит, за суть проблемы он уже ухватился и теперь с досадой отметает побочную мелочь. Реваз Габасович для того, конечно, и заикнулся про секретаршу, чтобы увидеть реакцию Даблина… Трудно ему будет с Черновым: тот абсолютно всё принимает на полный серьёз и начинает именно с мелочей, а до главного руки, как правило, не доходят… Да, Даблина Реваз Габасович знал хорошо, а вот Берестова, своего главного инженера, как выяснилось, — не очень.

Они ещё были в пути, и Даблин ещё слушал рассказ Фёдора о встрече с порхачом — а Берестов уже сочинял свою «телегу». Даблин ещё переодевался дома и наскоро, обжигаясь, глотал кофе, а Берестов уже переписывал своё произведение набело. Даблин бегал в милицию — торговаться за Лёньку Левитова, а Берестов уже был в райкоме и проталкивал «телегу» в кабинет первого.

А едва Даблин заперся в своём кабинете и начал было раскручивать задачку о десяти тысячах, как его достал по телефону Викулов. Он его доставал с утра и вот наконец достал.

Оказывается, Викулов ещё вчера вечером каким-то образом узнал о телексе и был шибко обеспокоен: за мольберты и рамки, заказанные им в ПТУ, должны были заплатить шефы-нефтяники, но платить им, как теперь выясняется, нечем, так нельзя ли эти мольберты и рамки как-нибудь потихоньку вывезти, пока директор ПТУ тоже не пронюхал? И пришлось опять звонить Семену Ивановичу — подтвердить, что да, фургон свой милиция получит уже сегодня к обеду, освобождён фургон от вывозки овощей, и за Лёньку Левитова большое спасибо, потому что хороший человек и незачем ему нервы трепать, а вот нельзя ли фургон задержать минут на сорок? Да так, кое-что кое-куда привезти, сорок минут только… Ну, спасибо, Семен Иванович, век не забуду! — и тут Даблина вызвал к себе первый.

О разговоре с первым лучше не вспоминать…

Нет, Даблин, конечно, догадывался, что в райкоме к нему относятся, мягко говоря, настороженно. Потому что не бывает такого, чтобы человека любили в коллективе только за то, что он хорошо работает и всегда на виду, — но чтобы до такой степени, чтобы одной «телеги» оказалось достаточно… Ладно, всё к лучшему. И это пройдёт. Понять их, во всяком случае, можно: на носу партийная конференция, грядут большие перемены, маячит сокращение аппарата… А трудоустроить меня райком всё равно обязан. Стану клерком, буду работать от звонка до звонка. Дачу построю… А что, Даблин — не человек? Викулов ему проект нарисует, Лёнька резные наличники слепит — и будет у Даблина всё, как у людей: дача, семья, работа… от звонка до звонка… И порхать Даблин больше не будет. От счастья. Тоже мне счастье — вытаскивать Реваза из тупиков. А вот пускай теперь сам. Не маленький.

«И питаться буду регулярно!» — подумал Даблин, увидев Лёньку с сияющими, как новенькие, стаканами. И пока тот разливал по стаканам чай, Даблин сдвинул в сторону шляпу, освобождая место, и развернул свёрток…

Пирожки с морковкой были необыкновенно вкусны (а может, Даблин просто проголодался), но съесть он успел только два. Когда он потянулся за третьим, снаружи взревело, на окно надвинулась задняя стенка фургона с настежь распахнутыми дверцами, и сейчас же забарабанил в стекло Викулов, страшно гримасничая и что-то неслышно крича. Лёнька испуганно оглянулся.

— Открывай окно! — сказал ему Даблин и поднялся, делая последний глоток.

— Почему через окно? — удивился Лёнька. — Что за спешка?

— Давай-давай, — сказал Даблин. — Где тут у тебя шпингалеты? Твоё дело маленькое: приехал заказчик и забрал заказ, понял?

Лёнька пожал плечами и подчинился.

— Леонид батькович, ты поступаешь в моё распоряжение! — объявил Викулов, по-молодому перекидывая тело через подоконник. — Мне нужен квалифицированный столяр на полдня. С твоим завхозом я договорился душа-человек твой завхоз!

— Ладно, — озадаченно сказал Лёнька. — А что делать?