Витязь

— Это вряд ли. Сам знаешь, она нарушила клятву.

Я понимающе кивнул.

Слова, сказанные Дмитрием Филипповичем перед дракой, меня ещё больше убедили в искренности намерений Катрин. Это не было похоже на игру, в голосе главы рода сквозила неподдельная злоба. Да и тех убийц в доспехах со светящимися символами наверняка подослали Птахины. Всё сходится.

Мне оставалось лишь дивиться тому, насколько сильным было стремление Катрин стать первой дружинницей нового рода. Бежать от своих — чистейшей воды безумие, поступок абсурдный и самоубийственный. И с одной стороны, было радостно на душе от того, что подозрения оказались ложными, что я не потерял друга и близкого мне человека, а с другой — теперь на меня ложилась большая ответственность. Катрин доверила мне свою жизнь, и отвернуться от неё, бросить на произвол судьбы, особенно сейчас, когда подозрения развеяны — значило совершить подлость. Отныне мы были повязаны.

— Ты, Миша, общался в последнее время с Елизаветой. Как думаешь, она знала о готовящемся нападении? — вырвал меня из раздумий Прокопий Иванович. — Пытаюсь понять, что с девчонкой делать. По-хорошему, мы должны казнить её в назидание Птахиным.

— У меня сложилось впечатление, что Лиза знала о готовящемся нападении. Но какое теперь это имеет значение? Очень много крови пролилось в последнее время. Стоит ли её убивать? Что мы добьёмся этим?

— Ты правильно мыслишь, кровопролитие надо когда-нибудь прекратить, и чем скорее, тем лучше. Я собираюсь заключить с Птахиными перемирие и, возможно, вернуть им Елизавету. Нет толку держать её здесь. Кстати, как твоё самочувствие? Прослышал я от врачевателя, якобы после того случая тебя преследуют головные боли? Неужели до сих пор не проходят?

Я и сам хотел завести об этом разговор, но Прокопий Иванович меня опередил.

— Боли не проходят, — ответил я. — Наш доктор считает, что мне нужны врачеватели с более высокой степенью. Но для этого потребуется ехать в столицу. И я бы не хотел затягивать с этим. Мне становится хуже, боли усиливаются, ежедневные процедуры помогают лишь ненадолго.

Прокопий Иванович нахмурился:

— Если всё и правда так плохо, надо лечить. Это вопрос серьёзный. Действие неизвестных чар может иметь губительное последствие, а мы даже не знаем, с чем столкнулись. Как только завершатся переговоры с Птахиными, езжай во Владимир. Будем молиться, чтобы за время твоего отсутствия здесь ничего не случилось.

Что ж, разрешение на отъезд из поместья я получил. Теперь, как только узнаю, где Таня, могу спокойно отправиться за ней. Я был уверен, что Прокопий Иванович будет упорствовать, если сообщу ему свои истинные намерения. Возможно, это приведёт к ссоре, напряжённости в отношениях. Зачем? Поставлю перед фактом по возвращении. Ну а по пути, разумеется, заскочу в столицу по нужному адресу: головные боли мне уже порядком надоели.

После разговора с Прокопием Ивановичем, я отправился к Лизе, чтобы выразить соболезнования и кое о чём расспросить.

Девушка сидела одна в выделенной ей спальне и с серьёзным видом читала книжку. Когда я вошёл, Елизавета нахмурилась и потупила взгляд, будто боялась чего-то.

— Я пришёл выразить соболезнования, — сказал я. — Твой отец погиб от моей руки. Знаю, вряд ли меня простишь, но ты должна понимать, что он сам виноват. Я защищал дом, защищал тех, кто живёт здесь, а твой отец подло напал на нас, намереваясь всех убить. У меня не было выбора.

Я стоял и смотрел на девушку, а та не произнесла ни слова. Так и сидела, потупившись.

— Но сейчас меня больше интересует другое: ты знала о нападении? — спросил я.

Лиза подняла на меня взгляд — в глазах её читался страх.

— Нет, я не знала, — пробормотала она, замотав головой. — Я к этому не причастна. Что они со мной сделают?

Вот оказывается, что её волновало…

— Мы ещё не решили твою судьбу, — ответил я.

— Они… меня убьют?

— Говорю же: пока не известно. Прокопий Иванович пока думает.

— Я клянусь! Если вы считаете, что я имею отношение к нападению, вы ошибаетесь. Я говорила всякое, но я не знала! Да и как бы я узнала, когда всё время под охраной и из поместья нос не высовываю? Скажи им, что я ни при чём, — девушка выглядела очень взволнованной и напуганной.

— Да не трясись ты так. Убивать тебя нет резона. Домой отправят — и дело с концом, — решил я успокоить Лизу.

— Ты уверен в этом?

— А может быть, оставят здесь ещё на какое-то время.

— Я хочу домой.

— Что могу поделать, от меня это не зависит, — пожал я плечами.

— Но там у меня теперь никого не осталось. Папенька погиб, маменька — тоже. Если регентом станет моя тётя, Анна Васильевна, меня в монастырь сошлют.

— Чего? — я рассмеялся. — Да ну тебя. Какой монастырь? О чём ты говоришь?

— Правда! Она постоянно грозилась. Или в школу для знатных девиц. Что ещё хуже, — Лиза набучилась.

— Что могу поделать, — развёл я руками. — Бывают вещи и пострашнее этого. Так значит, ты хочешь остаться?

— Да не знаю я! Чего пристал? Я теперь на тебя злая, — Лиза осмелела, услышав, что убивать её не собираются.