Витязь

— Причём уже давно, — добавил я. — Ладно, может быть, когда-нибудь поймёшь, почему всё так вышло, — я развернулся, чтобы идти.

— Мы не были близки, — сказала мне в след Елизавета. Я обернулся.

— Мы с папенькой мало общались, я почти не видела его, — повторила она. — Вот только ты лишил меня последнего человека, который обо мне заботился. Никогда тебя не прощу, — Лиза надула губы.

— Как знаешь, — ответил я равнодушно и покинул комнату.

***

Делегация Птахиных приехала через день после происшествия. Возглавляла её супруга предыдущего главы рода и мать наследника, Анна Васильевна. Это была дородная женщина лет сорока. Её круглое лицо на первый взгляд могло показаться добродушным, если бы не глаза, которые холодно и сурово взирали мир, ясно давая понять окружающим, что их обладательница — человек по характеру твёрдый и спуска никому не даст. Одета она была по-деловому и, можно даже сказать, аскетично: строгая чёрная юбка почти до щиколоток и серый пиджак, под которым виднелась рубашка со стоячим воротником и не небольшим жабо. Насколько я понял, именно Анна Васильевна теперь возглавлял род Птахиных, пока её сын находился в плену.

Вместе с ней приехал Борис Вениаминович и ещё один старший дружинник, которого я не знал. Борис Вениаминович даже не удивился моему присутствию. Поздоровался сухо, словно первый раз видел, и смерил надменным взглядом.

С нашей стороны участвовали тоже трое: наследник Алексей, Прокопий Иванович и я.

Мы расселись за столом в переговорной. Анна Васильевна начала:

— От лица рода Птахиных я приношу извинения за всё содеянное прежним исполняющим обязанности главы рода, ныне покойным, Дмитрием Филипповичем Птахиным, и выражаю соболезнование в связи с гибелью ваших людей. Взаимная вражда не сулит выгоды обоим нашим семьям, и я хочу положить конец разногласиям.

Я ожидал всякого, но подобное заявление стало сюрпризом. Ни за что бы не подумал, что главная ветвь вот так легко простит измену и спустит с рук убийство стольких людей. Меня это насторожило.

— Рад слышать разумные слова из ваших уст, — ответил Прокопий Иванович. — Вы правы: сейчас, когда страна ведёт войну с внешним врагом, не самое лучшее время для междоусобиц. Я тоже от лица нашего рода выражаю соболезнование. Хотелось бы надеяться… хотелось бы быть уверенным, что подобное больше не повторится.

Переговоры длились недолго. Мы условились на том, что отныне Птахины-Свирины официально признаются суверенным родом со всеми вытекающими последствиями, что Птахины отказываются от любых претензий и обещают не мстить за погибших. Прокопий Иванович от лица своего рода поклялся в том же самом.

Но без спорных моментов не обошлось. Первая проблема касалась бронетехники (двух танков и шагохода), которую Птахины в сентябре отвезли на хранение в Оханск. С тех пор эта техника использовалась младшей ветвью, и с началом войны была отправлена на фронт. Анна Васильевна потребовала возместить стоимость машин. Прокопий Иванович признал требование справедливым и после, немного поторговавшись, сошёлся с Анной Васильевной на трёхстах пятидесяти тысячах деревянных. Сумма сейчас была для нас неподъёмной (род и так залез в долги по уши), но и отказаться мы тоже не могли.

Вторая загвоздка возникла, когда речь пошла о Елизавете. Дабы скрепить нашу договорённость, а так же в знак примирения двух родов Анна Васильевна предложила сосватать девушку за одного из отпрысков нашего дома. Предложение это стало довольно неожиданным. Прокопий Иванович был в лёгком замешательстве, хоть и старался не показать виду, и однозначного ответа не дал, сославшись на то, что не уполномочен решать такие вопросы в одиночку.

Но была и ещё одна, более серьёзная проблема, которая касалась лично меня.

— Насколько мне известно, — сказала Анна Васильевна, — в вашем поместье скрывается дружинница, нарушившая клятву и бежавшая от нас в прошлом месяце. Прошу вернуть клятвопреступницу, дабы та предстала перед родовым судом.

У меня сердце ёкнуло. Мы с Прокопием Ивановичем переглянулись. Я наклонился к уху артефактора и так, чтобы сидящие на другом конце стола не слышали, прошептал:

— Надеюсь, вы не сдадите Катрин?

— Я даже не знаю, где она находится, — шепнул в ответ артефактор

— Зато я знаю. И она может послужить нам. Сами же говорили.

— Я думал над этим…

— Прошу прощения, но мы не можем на это согласиться, — сказал вслух Прокопий Иванович. — Дружинница, о которой идёт речь теперь служит нашему роду и находится под нашим покровительством.

— Вы приняли на службу клятвопреступницу? — в глазах Анны Васильевны загорелся холодный огонёк. — Но она должна понести наказание за содеянное. Это дело чести семьи, и я вынуждена настоять, чтобы вы вернули беглянку.

— Сожалею, но я не имею права так поступить, — артефактор медленно покачал головой. — Это не возможно.

— Как бы то ни было преступница должна быть наказана, — Анна Васильевна устремила на нас холодный властный взор, и мне показалось, что переговоры на грани срыва.