Витязь

— Быстро свалили, — сказал капитан Кузин, глядя в перископ на отступающий к лесополосе вражеский отряд.

— Разведка боем, — предположил я. — Мало сил на нас кинули.

— Они, поди, думали, тут никого нет, — возразил поручик Свинопасов.

— Михаил прав: скорее всего, разведка боем, — заключил капитан. — Они подошли на двести метров и остановились. Как будто знали, что село занято. А теперь знают, где находятся наши пулемётные гнёзда и орудия. Скоро артиллерия их будет работать.

Поступили сообщения о наших потерях: трое — убиты, семеро — ранены. Можно считать, отбились малой кровью. Но впереди ждали более серьёзные испытания. Неизвестно, какие теперь силы враг кинет на наши позиции. Кроме того, два броневика и одну танкетку из тех, что стояли в селе, отправили на передовую. Там тоже было жарко. Германцы опять лезли на укрепления.

Я вместе с молодым прапорщиком и десятком солдат пошёл осматривать подбитую вражескую технику. Три машины ещё можно было использовать. Две из них оказались, по сути, бронированными грузовиками, переделанными из гражданских. Кабину и кузов обшили бронелистами, в бортах и носовой части смонтировали по пулемёту — и получились самодельные БТРы на минималках. Большинство из машин, которые на нас наступали, были именно такими.

Третья бронемашина выглядела более солидно: она имела приземистый силуэт и башню с лёгкой пушкой, а так же пулемёт рядом с местом водителя. Но к перевозке десанта она приспособлена не была. Внутри мы нашли мёртвый экипаж. Болванка ударила в лобовую броню возле пулемёта и прошила насквозь заряжающего. Водителя и пулемётчик убило осколками брони, разлетевшейся при попадании снаряда, а наводчик, должно быть, остался жив и спасся. Машина лишилась курсового пулемёта (он вышел из строя в результате попадания), зато была на ходу, и в нашем распоряжении оказался почти целый пушечный броневик с запасом снарядов. А вот транспортные грузовики пострадали сильнее: у обоих были повреждены котлы. Но мы всё равно их отбуксировали в село: лишние огневые точки с пулемётами не помешают.

Противник понёс большие потери. Я, пока бродил между машинами, насчитал более двадцати трупов. Раненых тоже было много: их отнесли в госпиталь.

Когда мы вернулись, я предложил капитану Кузину окопать трофейные машины во дворах — это позволило бы им дольше продержатся под огнём. Капитан согласился, и остаток дня рота занималась рытьём укрытий для техники.

Сегодня атаки на село больше не повторились, но разведка с воздуха сообщала неутешительные вести: к нам стягивались крупные силы, в том числе, танки.

Наступление могло начаться в любую минуту, так что никто из солдат и офицеров на ночь не покинул позиции. Я тоже остался. Вместе с капитаном и поручиком мы ужинали в командном пункте. Было холодно, только печка-буржуйка в углу, согревала наше убежище. Тишину нарушал далёкий грохот орудий вдалеке, но я на него даже внимания перестал обращать в последнее время. Он стал неотъемлемой частью здешней жизни.

— Интересный вы человек, Михаил, — отметил капитан Кузин, поглощая перловку, — необычный, я бы сказал.

— И чем же? — спросил я.

— Я и прежде встречал представителей боярских родов. Ваши манеры сильно отличаются. Не знай я о вашем происхождении, голову бы дал на отсечение, что вы из семьи простых людей. Надеюсь, не в обиду было сказано.

— Почему же вы так решили?

— Те чванятся много, — вставил поручик Свинопасов. — Спеси целый вагон.

— Поаккуратнее со словами, поручик, — напомнил своему подчинённому капитан. — У нас всё-таки знатный гость.

— Да бросьте, — махнул я рукой. — Всё правильно. Чванятся и нос задирают. Верно заметили. Я некоторое время жил среди простых людей, и даже на заводе работал. Нахватался.

— Подумать только! — усмехнулся капитан Кузин. — И как же вас занесло туда, позвольте узнать?

— Долгая история.

— Так мы и не торопимся, — сказал поручик.

— Рассказывать особо нечего, на самом деле, — попытался я замять разговор. — Оказалось так, что я от рождения обладаю не совсем обычными силами. А потому род меня изгнал. И вот пока я к другому роду на службу не поступил, пришлось некоторое время скитаться где ни попадя. Много чего повидал.

— Это хорошо, что повидали, — заметил поручик. — А теперь вот и с армейским бытом познакомились. Будет, о чём рассказать, когда домой вернётесь. Если, конечно, мы завтрашний день переживём, — добавил он угрюмо.

— Всё равно, чует моё сердце, на фронт меня скоро отправят, — сказал я. — Людей не хватает, император сгоняет всех, кого может.

Денщик принёс нам самовар и печенья на десерт, а потом налил нам в чашки чаю.

— Тут две большие разницы, — объяснил капитан. — Бояр, никто не станет гнать на убой. Все ваши сидят глубоко в тылу и на передовую даже носа не кажут. Бережёт вас император.

— А как же иначе? — я доскрёб со дна перловку и отодвинул чашку. — Некоторые бояре недовольны войной. Слишком мало выгоды они с неё имеют, а семьи и так уже понесли большие потери. Если так будет продолжаться, многие просто уедут домой.