Витязь особого назначения

— За дурака меня держишь?! — возвысил голос Ягайло. — Опять в бега норовишь податься, когда я спиной повернусь? А ну, марш на передок и шевели вожжами.

Мужичок вздохнул и стал разворачивать телегу, старая лошадь плохо слушалась, телега скрипела, норовя съехать в канаву. Ягайло снова взялся за заднюю ось. Крякнул, в два приема, чтоб не сломать дышлом шею лошади, развернул телегу на передних колесах и с треском опустил на дорогу.

— Богатырь, слышь, ты поаккуратнее, а то если так, то…

— Давай ужо, — оборвал его Ягайло, запрыгивая через борт на свежее сено подстилки, — ехай.

Чтобы придать мужику скорости, витязь шлепнул нерасторопного возницу по спине молодецкой ладонью. Того перетряхнуло, как осиновый лист на ветру. Что-то бормоча себе под нос и почесывая кнутовищем ушибленное место, мужичок повел телегу в указанном направлении.

Девица сидела прямо за поворотом, пытаясь замотать окровавленную коленку относительно чистым лоскутом, оторванным от рукава платья.

— Евлампьюшка, ты как? — соскочил с телеги ошалевший от неожиданности Ягайло.

— Твоими молитвами, витязь, — едко ответила та. — Вишь, что твои рывки сделали.

— Он и меня стукнул, и телегу умыкнул. Худой человек твой богатырь-то, — запричитал с облучка мужичок.

— Закрой хайло, не до тебя, — рявкнул на него Ягайло и склонился над девицей. — Ничего, подвяжем сейчас, а доедем до трактира, промоем рану да мазь приложим, у меня в сумах есть. Волшебная, любую боль в момент снимает, а залечивает, что и следа не остается, — почти проворковал он.

— Давай, вяжи уж быстрее, — оборвала его Евлампия. — Да потуже, чай не красна девица.

— Кто не красна девица? — не понял Ягайло.

— Ты не красна девица, — неизвестно на что озлилась Евлампия. — Затягивай сильней.

Когда перевязка была окончена, Ягайло помог девушке доскакать до телеги и завалиться на солому. Запрыгнул сам.

— Теперь вези нас в Укрáину, — снова хлопнул мужичка по спине Ягайло. — Знаешь такую небось?

— Корчму-то? Знаю, как не знать-то?

— Вот и вези. Или снова телегу разворачивать?

— Не. Не надо, по дороге она, — ответил мужичок. — А ты б, богатырь, того… По человечески бы, что ль, попросил, — пробурчал мужик. — Я б тогда с охотой. Все одно собирался туда заехать, а то третьего дня отвозил туда снеди кое-какой с огорода, так хозяин мне две копейки и полушку недодал. Слушай, богатырь, дело у меня до тебя есть…

— Какое еще дело? — разлепил глаза убаюканный покачиванием телеги Ягайло.

— А давай ты мне поможешь долг назад стребовать? Тогда будем в расчете. Все по чести и справедливости.

— А сам-то не можешь почему?

— Да хитер хозяин, как бес. Ты ему слово, он тебе пять. Так закрутит, завертит, что проще плюнуть да забыть.

— Ладно, помогу, — смягчился Ягайло. — А что, трактир-то далеко? Дотемна успеем?

— Надо успеть! Тут версты четыре всего, да и мне затемно домой мимо болот возвращаться резону нет. Хотя, в общем, и днем тут теперь…

— А что ж князю, тебя как зовут-то, кстати, чего, говорю, князю-то не доложите? Он отрядит кого разобраться. Если надо, и дружинников пошлет, — посулил витязь.

— Никифором кличут. Да ходили мужики в стольный град. К самому князю не попали, а вот с братом его младшим, Дмитрием Всеволодовичем, встречались. Обсказали ему все подробно, что тут у нас и как. Он разобраться обещал. Да обещанного, как видно, три года ожидают.

— Странные дела, — ни к кому не обращаясь, произнес Ягайло. — Князь на людские беды отзывчивый.

— Князь-то да, но кто сказал, что и родичи его таковы?

— То верно, — кивнул головой Ягайло, вспоминая, как тявкали на него из-за трона, и поспешил сменить тему разговора: — Слышь, Евлампия, имя у тебя уж больно заковыристое. А тебя как дворовые ласково кличут, чтоб попроще? Лампушкой али Евлашкой?

— Ты это, витязь, Евлампией меня зови, и никак иначе. Понял? А не то я тебе во сне последние недогорелые космы повыдергаю, — окрысилась девица.

— Ладно-ладно, молчу, — засмеялся Ягайло, вздевая руки вверх, шутливо сдаваясь на милость победителя.

— М-да, витязь. Воин ты бывалый, видать по всему, сильный, но вот с людьми-то беседы вести совсем не обучен, — посетовал мужичок.

— Да пошел ты ко псам, — обиделся Ягайло. — Торопи давай клячу свою, если не хочешь на обратному пути лешакам на ужин попасть.

Весь оставшийся путь они проделали молча. Мужичонка сидел насупившись, лишь изредка оборачиваясь и поглядывая на витязя сычом. Тот дремал, смежив веки, чтоб не смотреть, как девица Евлампия, бесстыдно задрав подол, баюкает пораненную ногу. Наконец впереди показались ворота. Почуяв кобылу, хоть и старую, заржали у коновязи жеребцы. Ягайло открыл глаза. Хлопнул возницу по спине:

— Любезный, ты нас во двор не завози, сами дойдем. Там разворачиваться тяжко.

— Ишь ты, разворачиваться тяжко? — горько произнес мужичок. — Пожалел волк кобылу. Солнце к закату клонится, куда я теперь поеду-то?

— К дому, вестимо, — не понял причин его стенаний Ягайло.