Витязь. Тенета тьмы

Тайтингиль, зарубивший копошившихся пауков, медленно вставал. Он с прищуром вгляделся в темнеющее небо, на котором снова расцветал силуэт дракона.

– Это он… и это не он. Это…

Остолбеневший маг стоял с посохом в руках – не решаясь напасть на дракона, который закладывал новый виток. Ниже, ниже – и ящер снова пронесся на бреющем полете, уничтожая пауков огнем и клацающими зубищами, полосуя их лапами и хвостом, испепеляя убежища до черноты.

Тайтингиль быстро пригнулся, уходя за камень, и подал сигнал Лантиру – не поднимайся.

Распрямился – и снова вгляделся.

– Это Мастер Войны, – сказал он.

Орк издал протяжный вымученный звук – то ли засмеялся, то ли истерически зарыдал.

– Я видел его глаза, орк, – продолжил витязь. – И я ощутил его душу. Это он. Он дракон. И он безумен…

Дракон закладывал еще вираж, припадая на искалеченное крыло.

Да, у него были белые глаза.

Узнаваемые белые глаза, подернутые дымкой бешеной мути.

Эльф снова присел за камень, дыша глубоко и порывисто, ноздри его раздувались. Он без слов отодрал кусок ткани от плаща, бросил полосу Котяре, который постепенно проваливался в забытье.

– Перетяни выше раны! Перетяни и держись. Я… остановлю его, я стану петь!

Он раскинул руки, выводя грозные длинные ноты, адресованные дракону. Но холодные, мутные белые глаза, явно видные на красной морде, смотрели в никуда. Очередная струя огня едва не опалила волосы витязя – он отскочил и снова вжался в камни. Сердце колотилось, эльф дышал тяжело.

Орк прижимал лапами бьющий из ноги поток крови, тряпица пропиталась вмиг.

– Та-ай… Мастер-р, господи… нашелся…

– Безумен! Он не помнит себя, он безумен! – крикнул эльф. – Опомнись, Мастер Войны! Ты присягал, союзник, опомнись!

Из-за соседнего камня стрельнуло красным, но пущенный Мриром волшебный огонь не достиг алых чешуй.

– Не нужно, волшебник! – крикнул витязь. – Это наш друг!

– Это чудовище! – заорал в ответ маг.

– Опусти посох! – Голос Тайтингиля стал громовым. – Он убивает пауков! Он пришел на помощь! Единый его выдох уничтожил их больше, чем мы все, вместе взятые!

– Жабонька! – стенал Котик, ошеломленный видом собственной крови. – Ну как же… Тай…тингиль, Тай, сделай что-нибудь…

– Вот что вышло, – заговорил эльф, вжимая лоб в ладонь, будто желая помочь себе думать. – Они смешали кровь, и теперь они едины…

Он нахмурился – и снова пружинисто распрямился посреди горящего, тлеющего поля битвы. Тут и там валялись членистоногие ошметки, некоторые смердели паленым, распространяя маслянистый чад. Никого не было видно – ни Ринрин, ни дверга, ни Лантира, и лишь еще один красный всполох из-за камня сигнализировал о местонахождении мага.

Тайтингиль жестко схватил орка под локоть, втаскивая наверх.

– Поднимайся… оруженосец. Сейчас он полетит снова, и мы прыгнем! Попытаемся его остановить!

– Прыгнем? – слабо переспросил орк, его пошатывало. – Я ранен, я…

Но времени на размышления не было.

Дракон опускался, обнимая небо резными крыльями.

– Мастер Войны! – закричал эльф и бросился вперед.

Они схватились за лапы, оба, и Котяра ощутил, как горячи под пальцами чешуи, перетекавшие, словно звенья ка кого-то причудливого ювелирного изделия.

Дракон начал подниматься вверх, словно не чувствуя груза. Полет его был неровен, ящер припадал в воздухе на одно крыло, и орк с ужасом почувствовал, что руки слабеют.

– Мастер! – робко позвал он, – Мастер Войны, очнись, пожалуйся, я не могу на тебе висеть долго, мне нехор-рошо…

Серые Россыпи внизу становились маленькими и таяли во тьме, рядом послышалось пение эльфа, который боролся и с ветром, и с драконьей сутью, взывая к помутившемуся рассудку своего инопланетного союзника…

– Мы здесь. Мы здесь, Мастер Войны!

Дракон летел.

– Держись!

– Руки… Мастер-р… вспоминай скорее… – застонал Котяра и прерывающимся голосом замурчал: – Вспоминай, ну, ты эту песню любил: в «Лазурном» шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусоррра-а…

Дракон выдохнул длинную струю огня в пустое ночное небо и замер на теплом восходящем потоке, растопырив крылья.

– Мастер Войны! – повторил витязь. – Мастер Войны! Союзник!

Дракон сложил крылья и устремился вниз, будто желая разбиться насмерть.

Из тьмы пиками вынырнули чахлые стволы сосен, дохнуло сыростью болото. Огромный красный ящер стряхнул с себя непрошеных наездников, развернулся в воздухе, и, сверкая во тьме алой и золотой чешуей, направился в сторону Морума.

Проклятый дракон!

Проклятый. Дракон.

Мрир закусил губу, поднимаясь. Упругий ветер, поднятый крыльями ящера, которые он сам и подлечил – конечно, не полностью подлечил, даровать истинную силу опасному врагу было бы опрометчиво, – повалил волшебника спиной на камни. Силясь подняться, он чувствовал себя…

Старым.

Впервые в жизни – старым, немощным, проигрывающим ход за ходом.

Он помнил драконов. Они были сильны и могущественны, и тем не менее на них нашли управу. Но этот был другим. И тот мир, который стоял за ним, – чужой, иной, полный холодных колких звезд…

Он был опасен. Опаснее всех драконов прошлого, вместе взятых.