Витязь в овечьей шкуре

– Просто Наталья, – вставила та и кокетливо улыбнулась, позабыв, что в настоящее время производит на мужчин совсем не то впечатление, к которому привыкла.

– Наталья будет помогать мне разбирать папин архив.

– Наконец-то, – сказал Стас, капитально устраиваясь за столом. – Надеюсь, теперь ты перестанешь комплексовать и спокойно займешься своими делами. А то брошенный архив давил на тебя. Кстати, что это за мальчишка с Маринкой? Кажется, я уже видел его у вас.

– Козлов, – с неподражаемой интонацией ответил Покровский.

– Кто такой?

Гардеробщик. Вешает пальто в трактире «Кушать подано».

– Вижу, ты его не жалуешь, – хмыкнул Стас, набивая себе рот оладьями. – Чем он тебе не потрафил?

– Он, видите ли, собирается жениться на моей дочери! – возмущенно сообщил Покровский.

– И что? Не всю же жизнь он будет работать в трактире. Если тебя волнует его профессия.

– Моя дочь будет Козловой! Одно это сводит меня с ума.

– Подумаешь, – встряла Наташа. – Фамилия как фамилия. Кроме того, он еще может ее прославить. Вон, Сухово-Кобылин, например. Тоже, наверное, стеснялся поначалу. А потом написал «Смерть Тарелкина» – и все, успокоился на всю оставшуюся жизнь.

Покровский поглядел на нее холодно и поинтересовался:

– А у вас самой дети есть?

– Я еще слишком молода, – ответствовала Наташа, и мужчины изумленно переглянулись.

Наверное, они подумали, что ей лет сорок пять или даже пятьдесят, и в других обстоятельствах она непременно оскорбилась бы их переглядыванию. Но что теперь оскорбляться, когда они с Ольгой приложили столько сил, чтобы добиться подобного результата?

В этот момент в столовую возвратилась Марина. Она молча прошла к столу, села и, налив себе чаю, заметила:

– Жаль, дядя Стас, тебе не удалось поближе познакомиться с Валерой. Он забавный.

Покровский вдохнул воздуха столько, что у него чуть не лопнула рубашка на груди, но Наташа не дала ему высказаться:

– Скажите, а чем вы занимаетесь? – быстро спросила она у Стаса.

– Я адвокат, – охотно ответил он. – Кстати, если потребуются мои услуги, можете обращаться.

– Уж лучше бы твои услуги никому никогда не требовались, – проворчал Покровский, раздумав говорить о Козлове.

– Ну, к чему такая мрачность? Адвокат занимается и приятными вещами. Например, дареными квартирами, нежданным наследством...

В этот момент открылась дверь и на пороге появился запыхавшийся Генрих Минц.

– Андрей Алексеич, – сказал он, и бровки взлетели над его круглыми растерянными глазами. – Тут милиция приехала. Они говорят... твою жену убили.

* * *

Наташа сидела на том самом диванчике, возле которого провела ночь, взбудораженный Генрих на кухне драил кастрюли, а Марина бегала по гостиной, обняв себя руками за плечи. Перед этим она переделала всю домашнюю работу – поменяла постельное белье и полотенца, а потом еще копалась в саду, пытаясь прогнать самые страшные мысли.

С мамой они развелись очень давно, и она сейчас живет за границей, – объясняла она Наташе. – Я к ней часто езжу. А потом папа женился на Алисе. Но его хватило ненадолго. Так что продержались они всего год и не так давно разбежались.

Наташа обратила внимание, что она сказала: его хватило ненадолго. Значит, виновницей разрыва девушка считает именно Алису. Впрочем, Марина тут же выдала свой комментарий:

Они оба были виноваты в том, что не поладили. Я думаю, что в их возрасте уже пора научиться компромиссам! Вообще-то Алиса мне нравилась. Поверить не могу, что ее убили. Да еще где-то тут, возле нашего дома.

Ну, не совсем возле дома, насколько я поняла, – поправила Наташа.

Но все равно рядом! У Алисы в этом месте, кроме нас, никого нет. Естественно, что милиция приехала к папе. Хорошо еще, что дядя Стас оказался тут, а то бы вообще...

Она не успела договорить, так как ручка входной двери резко ушла вниз, дверь распахнулась, и в дом ворвалась молодая женщина с расширенными глазами. Она была стройна и светловолоса. На лице с широкими скулами господствовал пленительный рот. Она знала, что хороша собой, и это доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

Вслед за ней вошел представительный мужчина – грудь вперед, подбородок вверх. Он был дорого одет и так уверенно держался, что сразу же внушал к себе уважение. И уже было не важно, какие у него черты лица и не портят ли его узковатые глаза или длинный нос.

– Маришка! – воскликнула женщина, бросаясь к дочери Покровского и хватая ее за руки. – Андрей звонил?

– Нет еще, Лина, – покачала головой та.

«Лина – это какая-то родственница, – тотчас решила Наташа. – Вошла очень уверенно, гости так никогда не входят». Дочь Покровского была серьезной и симпатичной, про таких родители юношей говорят: «хорошая девочка». Лина в молодости наверняка была другой – из тех, что легко сводят с ума и кружат головы, ничего не обещая взамен. Впрочем, мужчины ничего и не ждут от них, кроме любви. К «хорошим девочкам» впоследствии предъявляются определенные требования как к хозяйкам и матерям, к таким, как Лина – никогда. Мужья холят и лелеют их, безумно ревнуют и закрывают глаза на их недостатки.