Витязь в овечьей шкуре

— Из-за этой банки даже я чувствовал себя глупо, — признался Вадим. — Как объяснить нормальному человеку, откуда она взялась?

— Им Гарик объяснил, — хмыкнула Лина. — Даже садовника затаскали! А уж с нас-то вообще не слезут.

— Мне кажется, что тут все дело в Андрее Алексеевиче, — осторожно сказала Наташа.

— Ясный пень, — подтвердил Стае. — В нем все дело. Около его дома промышляет преступник.

— Знаете, что я подумала? — Наташа отложила вилку и посмотрела на всех по очереди. — Я думаю, когда Алиса остановилась на той дороге и открыла дверцу, она ожидала увидеть совсем другого человека. И Люда тоже. Появление убийцы оказалось для них полной неожиданностью.

— Но вы же сами говорили, что они ему доверяли! — воскликнула Лина. — Убийце.

— Доверяли, я и не отрицаю. Абсолютно доверяли.

— Девушка говорит загадками, — недовольным тоном заметил Стае.

— Я сама еще не совсем разобралась, — смущенно ответила Наташа. — Но мне кажется, разгадка преступления просто носится в воздухе. Еще немного — и я все пойму.

— Милиция будет рада, — искренне заверила ее Лина. — Они сами в полном пролете. И не знают, что делать.

— Конечно, они не знают, — проворчал Генрих. — Потому что задумали пришить оба убийства Андрею Алексеичу, а у них не получается.

— Они точно подкапываются, — заметил Вадим. — Под Андрея. Я это чувствую.

— Так и было задумано, — снова подала голос Наташа. — Чтобы под него подкапывались. Но я спутала убийце все карты. У хозяина дома появилось алиби.

— Наташ, вы просто детектив какой-то, — сказал Стае. — Так рассуждаете обо всем! Я — адвокат и то не возьмусь распутывать все эти нагромождения ложных улик.

Наташа бросила на него быстрый взгляд и спросила:

— Тут главное — рассуждать логически.

— Вы что — рассуждали? — оживилась Лина.

— Ну да. И вот, кажется, начинает кое-что брезжить. Может быть, я завтра утром проснусь и — бац! — уже знаю имя убийцы.

— Не боитесь, что он вас.., того? — неожиданно спросил Валера Козлов. — Тоже отравит?

— Ну, пацан, ты вообще! — с деревянной улыбкой ужаснулся Стае. — Как то ружье в пьесе. Молчишь, молчишь, висишь себе на стене, а потом каак выстрелишь!

— Но я же еще ничего такого, — отступила Наташа. — Я просто так… И вообще — я могу есть консервы и кто меня тогда отравит?

Вадим рассмеялся и подчистил тарелку корочкой хлеба:

— Ну, здесь, в доме, вас никто травить не станет. Видите же, убийства выносятся за нашу территорию. Это тоже, наверное, что-то значит.

— Хорошо бы, преступником оказался кто-нибудь посторонний, — неожиданно высказалась Лина. — Бубрик, например. Отличная кандидатура.

Алиби у него нет. Это очень удачно.

— Но почему Бубрик? — робко вступился за художника его партнер по развлечениям Генрих Минц.

— Мало ли! Может, ему было завидно, что Андрей со вкусом одевается и у него женщины красивее. Он сначала стащил, его ботинки, а потом поубивал близких приятельниц.

— Душенька, прекрати нести ахинею! — одернул жену Вадим. — Это не повод для развлечения.

— Полагаешь, я развлекаюсь? — хмуро спросила Лина. — Да я в панике, — А ты, Андрей, почему молчишь? — обратился к нему Стае.

Покровский постукивал рукой по столу, не притронувшись к еде.

— Сегодня ночью и в первой половине дня я наговорился на два года вперед, — ответил он.

— Но о чем ты размышляешь?

— Я не в состоянии размышлять. Сейчас у меня в голове — думское заседание с дракой на кулаках.

Одна мысль выскакивает вперед другой, и никто не соблюдает регламент.

Беседа в таком духе продолжалась до тех пор, пока тарелки не опустели окончательно.

— Надо идти спать, — высказала всеобщее пожелание Лина. — У меня глаза слипаются.

— Вы поедете домой, молодой человек? — обратился Покровский к Валере Козлову. — Или собираетесь довершить то, что вчера начали?

— Нет, пить я больше не буду, — ответил тот, и Вадим захохотал.

— Вот как он элегантно вышел из положения!

— Я вам, Наталья, Азора приведу, — пообещал Генрих, складывая тарелки в мойку. — Аркадий знает, что мы его забираем на ночь.

— Дураки! — махнула рукой Лина. — Как есть дураки! Я ведь говорю вам — это может быть Бубрик. А вы доверяете его собаке сторожить Наталью!

— Но мы же не самому Бубрику доверяем, — буркнул Стае.

— Могу вас успокоить, — заявил Генрих. — Азор лает на всех. Когда появляется хозяин, он тоже лает. Возможно, от радости. Чертовски несдержанная собака.

* * *

— Генрих, — вполголоса сказал Покровский, задержавшись на кухне, — Азора приведешь ко мне в комнату.

— Хорошо, — коротко ответил тот, ни о чем не спросив.

Зато Наташа, которая все слышала, остановилась возле двери и накинулась на него:

— Как это — Азора к вам. А я?!

— Вас — тоже ко мне.

— К вам в комнату?

— А что? Чем моя комната хуже вашей?

— Вы задумали сидеть там со мной вдвоем?

— Втроем. Азора не забудьте.

— Я не пойду.

Покровский немедленно рассердился, даже усталость слетела с его лица, когда он резко бросил:

— Ой, да не выдумывайте вы! Не пойдете. Пойдете, как милая. Вы вернулись на место преступления и, как дурочка, заявили, что почти что догадались, кто преступник! И после этого собираетесь ночевать в полном одиночестве.