Витим Золотой (Роман 2)

- Не слышал, по какому делу? - спросил Захар Федорович.

- Не могу знать, господин писарь! - Молодой казак застыл на месте и не сводил с Василисы глаз.

- Ладно, ступай. Скажи, что сейчас придет, - сказал Важенин.

- Слушаюсь! - Десятский неуклюже повернулся и исчез в дверях.

- Надо, наверное, идти, - сказал Петр Николаевич.

- Мы пойдем вместе. - Захар Федорович тоже встал.

Василиса испуганно смотрела то на одного, то на другого. Слово "атаман" для нее звучало жутко, в нем было что-то неумолимо грозное.

- Это надолго? - испуганно спросила она.

- Да нет, - успокоил ее Петр.

- Начнет петь Лазаря, - сказал Важенин. - Пошли.

- Нет, кум, ты уж останься тут, с ними. Я догадываюсь, в чем там дело.

- В чем? - спросила Степа.

- Сношенька моя, наверное, побывала и наплела всякой всячины, проговорил Петр.

- Ты, кум, особо с ним не задирайся, - посоветовал Захар Федорович. Объясни все, как надо, и на свадьбу позови.

- Шутишь! - усмехнулся Лигостаев.

- Вовсе нет! Скажи ему, будь, мол, отцом родным, в посаженые прошу, не откажи, и так далее... Он кочевряжиться начнет, а потом размякнет, как сахар в киселе.

- А вдруг согласится? Да я его портрет спокойно зрить не могу. Не понимаю, как это ты можешь с ним лясы точить! - сердито сказал Петр. - Он изведет нас так, что и жену разлюбишь после этого, - добавил он весело и успокаивающе кивнул Василисе.

- Для такого случая и стерпеть можно, - вставила Степка. - Я иной час терплю, терплю, когда он заявится, потом такое выверну, что у него усы, как на морозе, стынут... Хохочет!

- Ладно. Так и быть! Поклонюсь, - смирился Петр, чувствуя, что в словах кумы есть доля правды. - Вы тут без меня не скучайте. Я сейчас на коня и - мигом.

Лигостаев оделся и быстро вышел. Спустя минут десять он был уже в кабинете атамана и терпеливо выслушивал его нудную, назидательную речь.

- Ну, это сноху поучил... Ладно, скажем. Может, и за дело... А вот жениховство твое и якшанье на прииске со всякими стрикулистами ни в какие ворота не прет! Мыслимое ли дело казачьему уряднику на каторжанке жениться! Што, тебе невест мало? Вон у меня три, я бы старшенькую с моим почтением за тебя отдал, породнился бы за милую душу! Казак ты еще молодой и в силе, внучки бы пошли у меня по горнице топотать... Разлюбезное дело! А на прииски эти бунтарские ты бы у меня и носа не показал! Ну сам посуди, Лигостаев. Ить только недавно улеглась булга с твоей дочерью, ты новый крендель выкинул! Сноху измутузил, а у нее муж царю служит. Должен я за нее заступиться?

- Ее муж все-таки сыном мне доводится, - заметил Петр. - Я же объяснял вам, господин атаман, довела она меня. А после самому тошно стало...

- А ты думаешь, мне, атаману, не тошно каторжных у себя в станице иметь? - пропустив слова Петра мимо ушей, продолжал Гордей. - Про Шиханскую и то говорят, что ето не станица, а вертеп! Тут не казаки живут, а какая-то шайка разбойников! То офицеров убивают и привечают разных политических гостей... Вместо того чтобы лиходеев разных усмирять, они с бунтовщиками братаются, а молоденькие казачки от мужей чуть ли не из-под венца к конокрадам в полюбовницы убегают... Я прислан сюда для исправления разболтанного поведения казаков, а сам чего допускаю? А на прииске што творится? Главного управляющего кокнули разные там социалисты, а мне наказный атаман выговор зашпорил и отставкой грозит! Жил я у себя в Павловской, пять годов атаманом был, за ето время у меня ни одной лошади не украли, ни один паршивый арбузишка с бахчи не пропал, лесины самовольно никто не срубил, а тут что? Если все казачьи урядники на каторжанках переженятся, тогда на меня на самого надо кандалы надеть и в Сибирь упечь. Где ты только ее расчухал!

- Да у нее и дело-то пустяковое было, - попытался возразить Петр Николаевич.

- И што она, по-твоему, натворила? - прищурив глаз, подозрительно спросил Турков.

- Помещика кипятком ошпарила... Шестнадцать годов было девчонке, он любовницей ее вздумал сделать!

- Ни рожна ты не знаешь! Ножиком она его зарезала! Она с пеленок разбойница, а ты в жены ее себе взял... Ну, ум у тебя есть, Лигостаев, я спрашиваю?

Лигостаева подмывало встать, взять атамана за лацканы мундира и встряхнуть хорошенько. Но он, помня наказ Важенина не задираться, терпеливо выслушивал Туркова, еще не зная, что у него кроме Стешки накануне побывал новый начальник охраны прииска бывший войсковой старшина Печенегов и подробно обо всем информировал атамана станицы. Сейчас Турков нарочно послал за Филиппом десятского, чтобы войсковой мог встретиться здесь с Лигостаевым. Туркову давно хотелось столкнуть их лбами. Печенегова он презирал и боялся его разбойничьей репутации. Зная прошлое Петра, Гордей держал его на заметке и терпеть не мог за гордый характер. Турков отлично понимал, что у Печенегова с Петром старые счеты, после убийства сына - кровная вражда, которая должна неминуемо вспыхнуть. Хорошо бы разом избавиться от этих беспокойных людей!