Витька с Чапаевской улицы

Коля Бэс улегся на лужайке и, чиркая карандашом на полях старой газеты, углубился в какие-то сложные вычисления. Побродив по лагерю, возбужденный Витька подсел к нему.

— Я встретил тут на вид совсем молодых бойцов, — сказал он. — Добровольцы. Вот сумели вступить в Красную Армию…

— Надо же, — рассеянно заметил Коля, набрасывая колонки цифр.

Витька заглянул в газету.

— Высчитываешь, через сколько дней война закончится? — спросил он.

Коля подчеркнул колонку цифр — итог своих вычислений — и улыбнулся.

— Все сходится, — сказал он. — Как раз по теории вероятности.

Глядя на озадаченного Витьку, рассмеялся:

— Тебе не показалось странным, что мы за эти несколько месяцев встретили довольно много знакомых людей: Сафронова, Ладонщикова, ты — Верочку, там, на станции. И это в такое время, когда на дорогах полная неразбериха, скучились десятки тысяч людей…

— Нечего тебе делать, — сказал Витька, сплевывая травинку.

— По моей теории — я все точно высчитал — не исключено, что мы когда-нибудь встретим и своих родных… которые живы. Для этого нам нужно… — Коля, сощурившись, взглянул на газету, — протопать по дорогам с такой же скученностью людей две тысячи семьсот тридцать два километра… Пустяк, не правда ли?

— Хватит топать по дорогам, — сказал Витька. — Пора делом заниматься.

Коля сложил газету, разорвал на несколько частей и подбросил вверх. Ветер подхватил клочки и, покружив немного, швырнул на ольховые кусты.

— Ты прав, — поднимаясь с травы, сказал Коля.

Перед ужином Сидор Владимирович поговорил с ребятами.

Витька рассказал все, что произошло с ними: про бегство из дома, про мытарства в тылу врага, про Сашкину кражу.

Командир полка был не такой человек, от которого надо было что-то скрывать.

— Обрадовал племянничек! — расстроился он.

— Я долго не верила, что он способен на такое, — ввернула Верочка.

— У нас в роду воров не было…

— Там еще жил какой-то испорченный мальчик, — сказала Верочка. — Это он вашего Сашку научил.

— Насчет взять то, что плохо лежит, он и сам был парень не промах… — заметил Витька.

— Саша нас продуктами обеспечивал, — сказала Алла. — А где доставал, мы не спрашивали.

— А я ничего не знала, — вздохнула Верочка.

— Где эта женщина живет? — спросил Ладонщиков.

Витька рассказал. И даже на бумажке начертил план улицы, отметив крестиком дом, где живет тетя Клава.

— Придется расплачиваться за племянничка, черт бы его побрал! — сказал Ладонщиков.

— Мы договорились после войны купить ей корову, — сказала Верочка.

— Долго ждать… Что же мне с вами-то делать? Этого ребята не знали. Витька хотел было заикнуться насчет того, чтобы его и Колю зачислили воспитанниками в полк, но вовремя спохватился: а как же девчонки? Не бросать же их на произвол судьбы? Не по-джентльменски это.

— Мы хотели на станцию, — сказала Алла. — Там какой-то пункт…

— Эвакуационный, — подсказала Верочка.

— Бомбят там днем и ночью, — покачал головой Сидор Владимирович.

— Я не хочу на станцию, — сказала Верочка.

— Живите пока здесь… Чем вам не курорт? Лес, речка, даже малина растет… Ребята повеселели. Они и не мечтали о такой жизни.

— Если что надо постирать или зашить, я смогла бы, — предложила Алла.

— Я умею петь и танцевать, — сказала Верочка.

— А вы, орлы, что умеете? — спросил Ладонщиков. Он немного повеселел. — Наверное, акробаты?

— Я знаю немецкий, — сказал Коля. Подполковник живо заинтересовался.

— Говорить, читать по-немецки сможешь?

— У меня не было практики, — замялся Коля.

— Он понимает все, что они говорят, — поддержал приятеля Грохотов. — Даже когда по радио.

— Что же ты раньше-то, дорогой мой, молчал? Я погибаю без переводчика. Был один в штабе — отозвали в дивизию. Сколько тебе лет?

— Скоро семнадцать, — не сразу ответил Коля и густо покраснел. Он в первый раз соврал.

— Пошли в штаб, — хлопнул его по плечу Ладонщиков.

— У меня разряд по стрельбе, — сказал Витька Грохотов. Но подполковник не обратил внимания на его слова. Он обнял Колю за плечи и увел с собой.

— Длинный в сорочке родился, — с завистью сказал Витька, глядя им вслед.

Желтые сосновые иголки бесшумно падали на выгоревший брезент палатки и соскальзывали вниз. Ветер раскачивал вершины деревьев, но внизу было тихо. Дым из кухонной трубы свечой поднимался вверх, там, над деревьями, его подхватывал ветер и, развеяв в клочья, уносил прочь.

Повар готовил ужин и с тревогой поглядывал на ребят. Как только командир полка ушел с долговязым Колей, он сбросил фартук и, поставив на свое место помощника, маленького косолапого солдата, подошел к расстроенному Грохотову.

— Не проболтался? — спросил он. Витька недоуменно взглянул на него, сразу не сообразив, в чем дело.

— Вы это про что?

— Куда он повел твоего приятеля? — перевел разговор на другое Сафронов.

— Выдадут Кольке форму, поставят на довольствие, и будет он воспитанником Красной Армии…

— А тебя что же? Не берут?

— Я еще маленький, — сказал Витька. — У меня на губах молоко не обсохло… Да я этих гадов-фашистов как капусту стал бы крошить!

— Тогда иди в повара… Найдется что чистить да крошить. Витька хмуро взглянул на Сафронова.

— Не буду у вас хлеб отбивать…