Витой посох. Преодоление

Черная ночь раскинула над городом свои тяжелые крылья. Она давила на людей, сводя их с ума. Игмалион кричал голосами раненых и умирающих. Невозможно было предугадать, из какой подворотни или мирного двора выскочат объятые жаждой убивать еще с вечера законопослушные граждане или подкрадутся одержимые. Все боеспособные мужчины и женщины разбились на небольшие отряды и раз за разом прочесывали городские улицы. Злое исступление охватывало все больше людей, и новые одержимые появлялись в уже, казалось бы, чистых кварталах.

Карайны безмолвно несли невидимок с их помощниками по обезумевшим от боли и ужаса улицам. Даже опытные бойцы постепенно уставали и совершали ошибки, все чаще кончавшиеся ранениями или гибелью. Но снова и снова они, невзирая на раны, обездвиживали бесноватых и с тревогой ждали подмоги от Повелителей Смерти. Лишь те имели власть изгнать проникшее в людей нечто. ’Але и си, благодаря дополнительной силе, полученной во время обряда, все еще держались в строю, несмотря на нечеловеческую усталость. И они старались успеть…

Си-анх верхом на Раи’не появлялась то тут, то там и охрипшим голосом заклинала именем Великой ополоумевших граждан, небольшой жезл из серого металла в вытянутой руке постепенно наливался чугунной тяжестью. Однако маленькая женщина си заклинала одержимых на смерть во имя жизни. Люди приходили в себя и не могли понять, что привело их в незнакомый район и почему на их руках кровь.

Эленара вместе с десятком невидимок прочесывала юг столицы. Женщина си не сразу сообразила, что делать. Лишь увидев на Двенадцатой Кольцевой разорванного почти напополам обезумевшей нечистью мальчишку и лакающую его кровь тварь в человеческом обличье, смогла приказать тени покинуть телесное обиталище. Потом одержимые не смели даже приблизиться к выставленным вперед рукам повелительницы, которая имела право положить абсолютный предел их бессмысленной жизни. Однако она ни разу не применила свою волю для этого. Эленара спасала и оберегала заблудших, помня о том, что каждый из них был кому-то дорог. Кто знает меру силы человека, перешедшего предел своего естества… Мягкие и всепонимающие си в эту ночь перешли его.

Эталиар с Элессейном и Далиораном методично проходил улицу за улицей юго-восточного предместья, оставляя позади себя полуоглушенных и ничего не понимающих людей, которые еще недавно были одержимы стремлением убить или изуродовать первого встречного.

Лодану с учеником совместно с портовой стражей и подоспевшими невидимками пришлось задерживать корабль, половина команды которого потеряла рассудок, и судно уже поднимало паруса. Пользуясь хорошим зрением в темноте, лучники прицельно стреляли по рукам и ногам матросов, чтобы дать фору абордажной команде и лишь потом изгонять теней из обезумевших моряков.

Самые тяжелые бои уже ближе к утру развернулись как раз в районе морского порта и в северных кварталах у реки. Новые одержимые к этому времени появляться перестали, но оставшиеся постепенно отходили в эти районы, собирая безумцев в отряды, и кое-где сражение шло за каждую улицу.

Халег с Кириленом и Лаегом, к которым присоединилось двое отставших от своих раненых невидимок, в районе торговых складов наткнулись на одну из таких групп во главе сразу с четырьмя одержимыми. Двоих из них быстро обезвредили Халег и Лаег. Вдохновленный присутствием Ведущего, абсолютно не воинственный по натуре юноша-си с горящими фанатичной уверенностью глазами заклинал бесноватых и одержимых именем Великой, и чуждая сила покидала их. Однако оставшиеся двое успели скрыться с глаз Повелителей Смерти, а приказывать те могли, только видя врага. Зато на маленький отряд со всех сторон, как крысы, полезли поглощенные безумной ненавистью жители окраин, многие из которых знали толк в уличных драках.

Когда сражение закончилось, невредимым остался только Лаег, и то не за счет своих способностей. Разъяренная А’ира дралась за двоих, защищая своего избранника, как кошка котят, причем порой она просто исчезала, в самый последний момент уходя от удара. Пепел и Халег вертелись юлой в самой гуще нападающих, но прыгать через грань, как светлая карайна, они не умели, а уйти в Серый Мир, оставив соратников, виконт опасался. В результате он тоже получил несколько ран, причем одну весьма опасную. Бойцы помогли друг другу перевязать раны, но Халег, почти теряя сознание от боли и кровопотери, не падал с карайна лишь благодаря упряжи.

Кирилен ощущал, что дело плохо, но не знал, чем помочь, пока не вспомнил, что его сородичи способны передавать жизнь. Превозмогая неуверенность в себе, он подъехал к виконту и приложил руки к ране Халега, желая хотя бы просто отдать свою никчемную, как ему казалось, жизнь во искупление вины отца. Никогда ранее не проводимая им сила жизни сначала тонкой струйкой, а потом сметая все преграды, вырвалась из тела юноши. Он закричал от боли, но не прервал поток, пока его не оттащил кто-то из невидимок, потому что Кири сам чуть не упал без чувств.

Небо на востоке начало сереть.