Витпанк

Мама еще не спала — репетировала речь к какой-то конференции. То ли она не смотрела на мониторы, то ли не подавала виду. Я чихнула, потом закашлялась, потом уронила свои принадлежности на пол. Это было здорово — даже не пытаться скрыть, что произошло.

Мама вылупилась на меня, раскрыв глаза и распахнув рот, словно проглотила шар для боулинга и теперь сомневалась, пойдет ли это ей на пользу.

Я не могла не рассмеяться. Так было, пожалуй, даже лучше, чем если бы я действительно переборола себя и пошла до самого конца.

Она ведь даже не знала, что я все еще девственница!

Джеффри Форд Шестизарядный одиночка с Высокого Бугра № 6

Под красным солнцем, где стервятники собираются в круг, словно фургоны при виде команчей, где засушливый ветер поднимается с юга, пронизанный предвестьями голода и жажды, словно ароматом духов мисс Перл в тесной комнатушке над салуном «Четыре Пальца» в августовскую ночь после жестокой перестрелки, когда пули свистели, прохожие прятались за дождевыми бочками, лошади становились на дыбы и шарахались в сторону, помощники шерифа швыряли на барную стойку пригоршни прогнивших потрохов, шлюхи хихикали в ответ на предложение Смерти, всего лишь вышедшей прошвырнуться, а школьная мадам крепко сжимала свой узелок с отрезами материи, из которой предполагала сшить себе платье в ожидании воздыхателя с Востока, который уже не прибудет с почтовой каретой ни нынешней ночью, ни какой-либо другой ночью в этой жизни, Шестизарядный Одиночка, также называемый Жидким Громом, а еще лучше известный под именем Отходняк, сопроводивший к общей куче больше заносчивых щенков, чем у мула блох, обладатель громового удара, орлиного глаза, споро варящего котелка и гениального табачного плевка, бич головорезов, друг детей и брат великана-краснокожего, которого все называли Маскинтолукок, индейского принца из затерянного израильского племени, с изображением койота, вырезанным на левой щеке, пером Громовой птицы, свисающим с единственного длинного, завязанного в узел клока волос, и томагавком, некогда размозжившим череп Вонючему Бабуину из Колючего Каньона, сидел на спине своего верного коня по имени Ветхий Запор, озирая с макушки высокого бугра просторы прерии, по которым он вскоре понесется, словно летучая мышь, вылетевшая из ада, возвращаясь в Унылое Ущелье, чтобы в последний раз чмокнуть в щечку мисс Перл, чпокнуть бутылочку хлебной водки и отправиться на встречу с туберкулезным духом Дока Холидея, с которым собирался стреляться в темноте, каковая дуэль должна была решить судьбы Запада и навсегда остаться в памяти как единственная перестрелка в его жизни, которую он проиграл, преобразившая его из Шестизарядного Одиночки в Малыша-Скелета, иссохшего, пламенного, лишенного всех социальных благ, своим безумным смехом вызывающего стихийное бегство, ненасытного искателя золота и убийцу убийц по всей здешней территории, в прежние времена, и ныне, и присно, и во веки веков, пока собачки не пойдут спать и звезды не падут на Алабаму.

Дэвид Лэнгфорд Контакт иного рода

В тот момент ночь казалась нам вполне подходящей для нашей работы. Из-за сеющейся тонкой водяной пыли — наполовину тумана, наполовину дождя — луна казалась размытой, а вокруг фонарей на шоссе сияли гало. Избранная нами темная дорога была до сих пор покрыта лужами после вечернего ливня, так что когда наш грузовик пробирался по ней, кренясь и подскакивая, отражения фар молчаливыми сияющими пузырями тут и там возникали между деревьев. Даже мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это такое. Правильное состояние ума — очень важная вещь.

Мы находились в Уилтшире, в зоне высокой активности, откуда регулярно, в зависимости от времени года, поступали сообщения. Это также был район кругов на посевах — но к этой работе я всегда относился с подозрением: она слишком бьет на эффект и слишком приземленна, а благодаря этому слишком многим мошенникам с хорошим воображением удавалось испортить впечатление от наших собственных — настоящих, авторизованных творений.

Впрочем, то, что мы избрали именно эту плодородную область, было чистой случайностью: здесь неподалеку жил человек по имени Гласс, и было известно, что он часто проезжает по этой грунтовой дороге, ведущей от деревни Пьюси к его дому. Этим вечером он собирался читать одну из своих лживых и оскорбительных лекций, а для того, чтобы доехать сюда из Лондона…

Я посмотрел на часы. Возможно, жена Гласса делала сейчас то же самое, расставляя на столе кофейные чашки. Поверит ли она невероятной, бессвязной истории, которую он расскажет ей через несколько часов? Приготовив все необходимое, мы затаились рядом с дорогой, на поле, достаточно грязном и истоптанном, чтобы нельзя было различить наших собственных следов.