Витраж (СИ)

— Здравствуйте, господин Драгоций, ну как я вам в этом обляпанном переднике и изъеденной шали? Как вам моя прическа, я потратила на нее аж целых… тридцать секунд. Ой, что вы говорите, кажется, эта курица нагадила Вам на ботинок! — Юста запрокинула голову и от души рассмеялась, представляя, как напыщенный хозяин Змиулана оттирает от себя птичий помет.

— Здравствуйте, госпожа… простите, Вы не соизволили представиться. Ваш передник и шаль несказанно подходит к Вашей прическе с легкими элементами небрежности. Но боюсь, тридцати секунд Вам все же не хватило, чтобы полностью раскрыть потенциал всего образа. В следующий раз я бы посоветовал надеть чепец не вывернутым наизнанку, — тишину прорезал твердый мужской голос.

Юста вздрогнула и резко мотнула головой, уперев взгляд в высокого и бледного юношу. Так вот он какой, — только и смогла подумать Столетт, рассматривая Рока Драгоция. Он совсем не был похож на статного и улыбчивого Александра, не напоминал он и того голубоглазого мальчишку с озорными ямочками. И не казался он опасным темным колдуном, скорее уж уставшим странником. В Роке чувствовалась властность и жесткость Астрагора вместе с какой-то скрытой печалью на дне черных глаз. Возможно, именно эта печаль позволила Юсте найти силы на ответ.

— А вы бы пожили в одной комнате с четырьмя девчонками и тогда бы даже сюртук не той стороной натянули, — на губах Рока проскользнула тень улыбки, — а зовут меня Юстой. Юстой Столетт.

Драгоций помог Юсте выбраться из куриного окружения, придерживая ее за локоть.

— У Вас милые веснушки, Юста, — усмехнулся он, все еще сжимая ее руку.

Столетт забыла, что в волосах у нее беспорядок, а пахнут они, должно быть, курятником. Она робко улыбнулась, вглядываясь в остроскулое лицо с волевым подбородком и высоким лбом.

— А кто такая Пера?

Юста стыдливо опустила глаза, коря себя за излишнюю болтливость. Ну кто же знал, что тот к кому она обращалась, откликнется?

— Моя кузина. Она славная, и передник у нее новый.

— Хм, именно ее я должен буду запереть в башне, пока бедняжка не растолстеет? — голос Рока надежно прятал все эмоции хозяина.

— И не покроется прыщами. Такими большими и красными. Но потом я спасу тебя от одиночества. Может быть, — Юста пожала плечами, и старая шкура сползла с них, обнажая хрупкую шею. Страх покинул ее, отчего-то появилась уверенность, и в голос закрались смешинки.

— Отведешь меня к Хронимаре? Тут можно заплутать у вас, — Рок отпустил ее руку, глаза его смеялись.

Что же, может веснушки и нос картошкой тоже покажутся кому-то красивыми. Юста Столетт сдернула с головы чепец и улыбнулась новому дню.

========== В память об ушедшем (Рэт/Маришка, Рэт/Захарра) ==========

Зеркало в его комнате вспыхивает, и гладкая холодная поверхность трескается, пропуская хрустальную ключницу. На ней голубой шелк и блеск лазури, ее волосы — расплавленное серебро, а глаза сияют утренней росой. Рэт завороженно моргает, поднимаясь ей навстречу.

Маришка щурится как сытый треугл, и Драгоций почти слышит хищное урчание под складками прохладной ткани. Резникова прижимается к нему, позволяя почувствовать гладкость кожи и аромат камелий. Рэт сжимает ее хрупкие плечи, затем кладет щеку на макушку. Девушка ниже его почти на голову. Но это то единственное, что роднит Маришку с другой, почти забытой.

— Я скучала. Пришлось воспользоваться тайным ходом, — Маришка ненавязчиво касается кулона на шее, в котором спрятан часовой механизм.

— Сколько у нас времени?

— Час, — Резникова толкает его в грудь и проходит вглубь комнаты, садится к камину.

Рэт наблюдает за ее почти кошачьей грацией, про себя прикидывая, чему еще Мортинова могла научить свою любимицу.

— Хочешь чего-нибудь? — Драгоций корчит на лице вежливую гримасу.

— Зеленый чай без сахара, с имбирём и одной ложкой меда, — Маришка не любит сладкое, а та другая часами могла караулить Жан-Жака, чтобы первой снять пробу с его десертов.

Рэт почти смеется над собой: каким же нужно быть идиотом, чтобы сравнивать хрусталь и железо. А воспоминания сами несут его, бросая под ноги озорной девчонки с тугими хвостиками. В ее карих глазах настороженность и интерес, она каждый раз чуть задыхается, стоит ему заговорить с ней. Всегда отвечает так, как будто готова вступить в бой. И от нее едва уловимо пахнет ландышем.

— Держи, — Рэт протягивает Маришке пузатую старинную чашку с идеально гладкими стенками.

Резникова подносит ее ко рту, дует и только потом делает маленький глоток.

— Горьковато, передай на кухню, чтобы в следующий раз положили меньше имбиря.

— Непременно.

Маришка хмурится, а потом кладет руку рядом с собой, и Рэт безошибочно угадывает приглашение. Опускается рядом, ощущая на коже гладкость ее платья. Резникова не спеша отставляет чашку, поворачивается к Драгоцию, кладет ему руку на затылок. Рэт чувствует, как ее ноготь впивается в кожу, и под ним начинает жутко чесаться.