Витрины великого эксперимента

К 1932 году, после того как основной поток въезжающих иностранных специалистов схлынул, тут же проявилось и видимое напряжение в официальных установках относительно западных экспертов. С одной стороны, организация работы по политпросвещению среди иностранцев стала более продуктивной только после этого поворотного момента. На первой Всесоюзной конференции иностранных специалистов, подготовленной Комиссией по внешним сношениям при ВЦСПС и состоявшейся в 1932 году, «почетное место» в строительстве социализма было признано и за «иностранными товарищами». Власти пошли еще дальше, заговорив на языке чистого интернационализма: «Мы не рассматриваем иностранных рабочих и специалистов как иностранцев». С другой стороны, еще одно зловещее заявление заверяло многочисленное собрание, что даже здесь, в этой аудитории, есть иностранцы, планирующие дискредитировать советское государство и прибывшие сюда «с целью стать агентурой мировой буржуазии»^{568}.

На конференции 1932 года работа специальной организации — Всесоюзной конторы по снабжению иностранцев (Инснаба) — демонстрировалась как свидетельство особой заботы о последних со стороны партии-государства. Действительно, для обеспечения иностранным специалистам привилегированных условий жизни были предприняты согласованные усилия, хотя в катастрофическом хаосе того времени иностранцы также сталкивались с дефицитом. Однако несмотря на первоначальные намерения Инснаба, магазины системы Торгсина — вплоть до отмены в 1936 году карточной системы бывшие местами сосредоточения дефицитных продовольственных товаров и предметов роскоши — распространились в довольно большом числе только после того, как в 1931 году они были открыты и для советских граждан. В разгар голода, при постоянной нехватке продовольствия, граждане, продававшие ценные вещи или тратившие валюту, присылаемую им из-за рубежа, сформировали для государства активы, перекрывшие, согласно подсчетам Е. Осокиной, расходы на покупку иностранного оборудования для большинства промышленных «гигантов» 1930-х годов. Особая система обслуживания иностранцев быстро приобрела огромную важность для всей внутренней жизни страны. В магазинах Торгсина иностранные дипломаты, туристы и иностранцы-резиденты сталкивались с советской элитой, покупавшей предметы роскоши, и простыми советскими гражданами, голодавшими и вынужденными невыгодно продавать последнее ценное имущество в поиске самого необходимого^{569}.

По завершении первой пятилетки инвестиции в наем иностранных специалистов резко сократились, а вместе с этим стали увядать и мечты о том, что иностранцы помогут совершить громадный скачок вперед, перевоспитывая советских рабочих. Значительное число резидентов покинули страну, когда ограничения или запрет на оплату труда в твердой валюте стали систематическими. Эта самопроизвольная, но довольно предсказуемая эмиграция была дополнена активной высылкой «ряда фашистских элементов, разлагающих типов [и] подозрительных лиц». Неудивительно, что те, кто оставался в стране к 1933 году (согласно отчету, общее число иностранных специалистов и рабочих составило более 16 тыс. человек, 50% из которых являлись немцами или австрийцами, а 25% — американцами), имели в своих рядах немало иностранных коммунистов и сочувствующих^{570}. Вследствие этого данная группа была более других открыта для специальных советских культурных и идеологических программ, разработанных для иностранцев, длительное время проживающих в СССР. Однако к середине 1930-х годов некоторое количество даже преданных иностранных сочувствующих и коммунистов вынуждены были уехать — когда их стали заставлять принимать советское гражданство. Дошло до того, что и некоторые германские левые предпочли рискнуть и вернуться в нацистскую Германию^{571}. К тому времени ранняя волна надежд на экономическое чудо, поднятая массовым приездом «передовых» людей с Запада, разбилась о стену советских трудностей и негодования, вызванного дороговизной этих иностранцев. На смену иллюзиям первой пятилетки пришли интернационалистские мечты, соответствовавшие расцвету эпохи Народного фронта.

Капиталистическое окружение и режим кампаний