Витрины великого эксперимента

Два других важнейших деятеля Фабианского общества, Сидней и Беатрис Вебб, вместе создали одно из самых монументальных описаний СССР сталинской эпохи, печально известное своими некритическими оценками, — вышедший в 1935 году двухтомник «Советский коммунизм: Новая цивилизация». Эти два интеллектуала, происходившие из одной и той же страны, принадлежавшие к одному и тому же политическому течению и даже являвшиеся, как упоминалось выше, супругами, в своих симпатиях к сталинскому Советскому Союзу руководствовались различными мотивами и, соответственно, по-разному реагировали на бурные события 1930-х годов, о чем можно судить по весьма любопытным записям в дневнике Беатрис Вебб. Так, Сидней, увлекавшийся социальной инженерией, был восхищен стоящей на службе социализма всепроникающей государственной машиной и вдохновлен проектами советской плановой экономики. Как было отмечено в досье на С. Вебба, составленном сотрудниками ВОКСа в 1934 году, в первоначальной редакции книга супругов называлась «Конституция советского коммунизма», что являлось явным напоминанием об их работе «Конституция для Социалистического Содружества Великобритании», опубликованной в 1920 году и посвященной темам социальной инженерии. В то время как Шоу во всеуслышание окрестил Сталина «фабианцем», Веббы — намного более осторожно, но в столь же личностной манере — изображали советскую систему в виде практической реализации созданной ими ранее концепции демократического, кооперативного общества. Только так можно объяснить то, что в их книге 1935 года сталинизм был представлен в первую очередь как вершина развития потребительской кооперации и «общественного потребления». Даже термин «цивилизация», который они в конечном итоге вставили в подзаголовок своего труда, представлял собой своеобразную отсылку к их же работе «Упадок капиталистической цивилизации», опубликованной в 1923 году и направленной против неравенства и бедности^{639}. Таким образом, Веббы, подобно Шоу, увидели в советском коммунизме осуществление тех принципов, которые они отстаивали на протяжении всей своей жизни. При этом для Беатрис, которая, так же как и Сидней, находилась под влиянием позитивизма, утилитаризма и эволюционной социологии (как и Беатрис Поттер, в молодости она училась у самого Герберта Спенсера), привлекательность советского строя базировалась на несколько иных основаниях^{640}. В глубине души ее больше всего притягивали идеи справедливости, товарищеского коллективизма и равенства.

Пока Шоу пытался компенсировать свои неудачи на политическом поприще при помощи прославления «людей дела» диктаторского склада, Беатрис Вебб старалась склонить интеллектуалов-фабианцев на сторону большевиков и рассматривала бесстрашную самоотверженность русских как упрек в свой адрес, вызванный ее привилегированным положением в обществе. Действительно, знаменитая умеренность Веббов и их аскетический отказ от аристократической роскоши уже давно стали общим местом. «Начинаем по-настоящему работать над “Советским коммунизмом”», — написала Беатрис в своем дневнике 11 мая 1933 года, сославшись тут же на недавно прочитанные работы Ленина и биографию Крупской:

Удивительная концентрация и интенсивность интеллектуальной жизни и невероятная самоотверженность в тяжелых и опасных условиях, в бедности и изгнании, под бдительным оком агентов охранки, под угрозой тюремного заключения, пыток и смерти — ив окружении товарищей, находившихся в схожих обстоятельствах. Если сравнить все это с комфортом, праздностью, свободой, общественным уважением — со всем тем, что характеризует жизнь Шоу, Веббов, Уоллесов, Оливье и прочих лейбористских и социалистических лидеров, — то каким же безопасным и расслабленным представляется наше собственное существование в прошлом!