Вице-консул

В клубе сегодня вечером только за одним столиком играют в бридж. Спать легли рано, завтра прием. Директор клуба и вице-консул сидят рядом на террасе лицом к Гангу. Эти двое не играют в карты, они беседуют. Игрокам в зале не слышен их разговор.

— Двадцать лет, как я приехал сюда, — говорит директор, — и об одном жалею — что я не писатель. Какой получился бы роман, если записать все, что я здесь видел… и слышал…

Вице-консул смотрит на Ганг и, по своему обыкновению, молчит.

— …Эти края, — продолжает директор, — что-то в них есть такое… их нельзя забыть. В Европе после них скучно. Здесь всегда лето, тяжкое, конечно… но к жаре привыкаешь… ах… жара… когда вспоминаешь там о жаре… об этом бесконечно долгом лете… фантастический сезон.

— Фантастический сезон, — повторяет вице-консул.

Каждый вечер директор Европейского клуба говорит об Индии и о своей жизни. А потом вице-консул Франции в Лахоре рассказывает, если хочет, о своей. Директор клуба имеет подход к вице-консулу: он как будто не говорит ничего особенного, но его рассказы порой развязывают тому язык. Иной раз вице-консул говорит своим свистящим голосом долго и невнятно. Иногда речь его ясна. Кто услышит его слова в Калькутте — до этого вице-консулу как будто и дела нет. Ему и правда нет дела. Никто, кроме директора Европейского клуба, с ним не заговаривает.

Директора клуба часто спрашивают, что рассказывает ему вице-консул. В Калькутте хотят все знать.

Картежники ушли. Клуб опустел. Мигающий свет гирлянды розовых лампочек по периметру террасы погас. Вице-консул сегодня долго расспрашивал директора клуба об Анне-Марии Стреттер, о ее любовниках, ее браке, расписании дня и поездках на острова. Похоже, он узнал все, что хотел, но не уходит. Теперь оба молчат. Они выпили, они много пьют каждый вечер на террасе клуба. Директор хотел бы умереть в Калькутте, никогда больше не возвращаться в Европу. Он обмолвился о своем желании вице-консулу. Тот ответил директору, что в этом он с ним согласен.

Сегодня вечером вице-консул задал директору клуба много вопросов об Анне-Марии Стреттер, но сам почти ничего не сказал. Директор каждый вечер ждет, чтобы он заговорил. И вот он говорит.

— Как вы думаете, — спрашивает вице-консул, — нужно ли дать толчок событиям, чтобы любовь состоялась?

Директор не понимает, что вице-консул хочет сказать.

— Как вы думаете, нужна ли помощь любви, чтобы она возникла, чтобы проснуться однажды утром и почувствовать, что любишь?

Директор по-прежнему не понимает.

— Берете, скажем, нечто, — продолжает вице-консул, — ставите, в принципе, перед собой и отдаете свою любовь. Проще всего, если это будет женщина.

Директор спрашивает вице-консула, не посетила ли его любовь к женщине в Калькутте. Вице-консул не отвечает на вопрос.

— Проще всего, если это будет женщина, — повторяет он. — Я сам это только недавно понял. Я никогда не знал любви, говорил я вам?

Нет еще. Директор зевает, но вице-консулу что за печаль?

— Я девственник, — добавляет вице-консул.

Стряхнув с себя пьяную дремоту, директор смотрит на вице-консула.

— Я не раз силился полюбить разных людей, но все эти усилия не увенчались успехом. Я ни разу не пошел дальше усилия полюбить, понимаете, директор?

Нет, директор, кажется, не понимает, что хочет сказать вице-консул. Он говорит: я вас слушаю. Он готов.

— Я преодолел этап усилия, — продолжает вице-консул. — Вот уже несколько недель.

С этими словами он поворачивается к директору клуба. Показывает на себя пальцем и говорит:

— Посмотрите на мое лицо.

Директор отводит взгляд. Вице-консул снова обращает лицо к Гангу.

— За отсутствием любви я пытался полюбить самого себя, но и это мне не удалось. И все же я предпочитал себя — до последнего времени.

— Вы, мне кажется, не понимаете, что говорите?

— Возможно, — кивает вице-консул. — Мое лицо долго было искажено от усилия полюбить.

— Я верю, что вы девственник, — говорит директор.

Он, похоже, доволен своим признанием.

— Здесь вздохнут с облегчением, когда это станет известно, — добавляет он.

— Какое у меня лицо, скажите, директор? — просит вице-консул.

— Еще невозможное, — отвечает директор.

Вице-консул невозмутимо продолжает:

— В день приезда, — говорит он, — я увидел женщину, она шла через парк посольства к теннисным кортам. Было раннее утро, я гулял в парке и встретил ее.

— Это она, мадам Стреттер, — кивает директор.

— Возможно, — соглашается вице-консул.

— Не первой молодости. Еще красива?

— Возможно.

Он умолкает.

— Она вас видела? — спрашивает директор.

— Да.

— Можете сказать больше?

— В каком смысле?

— Об этой встрече…

— Об этой встрече? — переспрашивает вице-консул.

— Чем стала для вас эта встреча, вы можете что-нибудь об этом сказать?

— А вы как думаете, я могу, директор?

Тут директор взглянул на него.

— Вы можете об этом сказать, и сказанное останется между нами, обещаю вам.

— Я попробую, — говорит вице-консул.

Он снова долго молчит. Директор зевает. Вице-консул как будто не замечает этого.

— Ну? — спрашивает директор.