Вьюга

Два дня бай продержал Сердара у себя в доме, присматривался. На третий день, поднявшись до рассвета, они тронулись в путь. Верблюд с вьюком, бай на ишаке. И Сердар на своих двоих. Бай был не толстый, шустрый ослик под ним проворно постукивал копытцами, и Сердару то и дело приходилось вприпрыжку догонять его. Стараясь не отставать, он вскоре так умучился, что начал подумывать, скорей бы пески пошли — там ишачок резвости поубавит. В песках ишак и правда пошел медленнее, но и Сердару стало трудней — ноги глубоко увязали в песке, бай выбрал путь по бездорожью, через барханы.

— Вот ты вчера толковал, что бесчестье, мол, это — подношения принимать, как брат твой принимает, — обернувшись к Сердару, сказал бай. — А ведь и в батраках жизнь нелегкая.

— Ничего, ага. Батрачить — не сладко, это любому известно. Только попрошайничать, подаяниями жить — в сто раз тяжелее. Не знаю, как кому, а мне дармовой кусок в горло не лезет! Я не калека и заработать могу!

— Вот правильно! Вот это ты молодец! С такими понятиями ты, сынок, далеко пойдешь. Бог даст, послужишь у меня годков пять, дам я тебе коня, пятизарядку отменную — будешь отары охранять. Едешь себе верхом, на плече винтовка — хорошо!

— Хорошо… — пробормотал Сердар, рукавом вытирая пот со лба.

Больше бай не приставал к нему с разговорами, понимал, что не очень-то хочется разговаривать, с трудом вытаскивая вязнущие в песке ноги.

К полудню добрались до колодца. Сделали привал. Вскипятили чай, поели чурека и снова тронулись в путь. К следующему колодцу подошли уже в сумерках. Здесь и решили заночевать. Бай подстелил себе попонку с осла, в головах положил седло и лег, укрывшись теплой шубой.

— Ночью морозно будет, — сказал он, поглядев на небо, и плотнее укутался шубой. — Ты уж как-нибудь перебейся. К костру поближе… Привыкай. Хочешь чабаном стать — ко всему притерпеться надо: и к жаре, и к морозу.

Бай повернулся на другой бок и вскорости захрапел.

Наступила морозная ночь. Кроме старенького халата, у Сердара ничего не было, чтобы укрыться. Вот когда вспомнил он черную кибитушку и жиденькое залатанное одеяльце. Потом глазам его представилась теплая комната в общежитии, мягкие, чистые постели…

Костер горел ярко, ровно и сильно гудя, — саксаул дает хороший жар. Сердар сидел лицом к костру, и грудь и ноги у него были в тепле. А вот спина… Мороз забирался под старенький выношенный халат и сотнями игл впивался в спину. Ежась от холода, скрючившись, Сердар поднял голову, взглянул на небо. Небо было ясное-ясное, и тысячи звезд сияли на нем — в Каракумах их особенно видно. Сколько их Светлые, блестящие, а тепла от них хоть бы чуть, не то что от солнышка. И чего они торчат на небе? Зачем они нужны? Все бы отдал сейчас за старенькое бабушкино одеяло!

Сердар прилег возле костра, надеясь уснуть. Но не тут-то было — мороз сразу взялся за дело, и начался поединок сна и холода. Сперва вроде бы сон начал брать верх. Ласковыми, мягкими руками он нежно погладил мальчика по голове, и тот задремал, доверившись этой ласке. Но мороз не собирался отступать. Зная, что спереди мальчишку надежно охраняет огонь, он применил свою испытанную тактику — нападение с тыла. Удачно — Сердар проснулся, дрожа от холода. Протянул руки к огню, согрелся малость. Снова сон начал брать перевес. Снова Сердар лег, положив голову на холодный песок, и снова сон приласкал его, заставив смежить веки. Мороз опять навалился сзади. Тогда сон заставил мальчика, не пробуждаясь, повернуться спиной к огню — он с помощью костра надеялся одолеть мороз. Но в схватке двух сил, в поединке сна и мороза, одна из огненных стрел, предназначенная для предводителя холодов, угодила Сердару в спину, халат на нем загорелся, и бай, спавший с подветренной стороны, сердито закашлял от ядовитого дыма тлеющей тряпки. Сердар вскочил, сорвал с себя дымящийся халат и сунул его в песок. Бай откашлялся, перевернулся на другой бок и захрапел снова.

На спине халата появилась огромная дыра, обрамленная черной бахромой. Лучше бы было, если б дыра оказалась на рубахе — не так холодно, но сама по себе дыра эта всерьез огорчить мальчика не могла: к дырам и заплатам он привык с малолетства.

Сердар сунул голову в дыру, как в ворот рубахи, поглядел вокруг и сказал:

— Ничего, это хорошая примета. Новый халат будет.

Немножко погревшись у костра, Сердар подошел к верблюду, лежавшему у соседнего бархана.

— Все жуешь? — спросил он верблюда. — Неужели спать не хочется? Или заботы не дают? Да какие у тебя заботы — знай жуй свою жвачку! Вам хорошо, у вас равенство, шерсти на всех одинаково. Не то что у людей: один в теплой шубе, другой в драном халате. Эх, я бы на твоем месте как сейчас храпанул!..

Верблюд равнодушно поглядел на него, проглотил жвачку, тут же отрыгнул ее и снова принялся жевать.

— Жуй! Что с тобой толковать! — Сердар махнул рукой и направился к костру. Потом вдруг повернулся. — Слушай, а что, если я тут возле тебя пристроюсь?