Вьюга

— А, лучше не говори, какие это помощники? Прислали в помощь двух стариков — чего они могут? Тут прыть нужна. Вчера еще не так часто котились, а сегодня будто прорвало их! В отаре-то больше тысячи. А не уследишь, пососет матку, считай брак — уже не та шкурка. Да что я тебе толкую, слава богу, сам знаешь эту премудрость!..

— Да где же все-таки помощники?

— На стане. Один за поясницу держится, наломал вчера спину, у другого вроде бы жар… Они так ничего, стараются, да только хватило-то их на два дня. Сюда бы парочку молодых, крепких парней!

— Молодые все на хлопке…

— В том-то и беда, сынок. Хлопок — дело важное, зря говорить нечего, но неужто не видно начальству, что каракуль-то пропадает. А тут и дело всего на неделю, кончится окот, можно людей опять на поля перевести. А вот что мне теперь одному — не разорвешься ведь?..

— Чего же председатель-то думает?

— Председатель! Его дело шуметь, когда шкурки идут не первосортные… Ну-ка, сынок, беги, еще один поднялся, под матку лезет! И надо ж, как устроено: нет чтоб погодить, родился — сразу сосать ему!..

Недолог был их разговор после многолетней разлуки — каждый побежал к ягненку. Ягнят было полно; черненькие, серенькие — поди разберись, который из них проверен, который — нет. Чтоб не дай бог не допустить баранчика к матке, Сердару иной раз приходилось трижды хватать одну и ту же ярочку и тут же отпускать ее.

Очень быстро Сердар выбился из сил. Навыка у него в этом деле не было, ягнят немыслимо было различить, так во всяком случае казалось Сердару. Перман бегал меньше, потому что глаз у него был наметанный, зоркий. Он не только безошибочно различал ягнят, никогда не подходя дважды к одной и той же ярочке, Перману достаточно было взглянуть на тысячную отару, чтоб определить, не пропала ли какая овца, а если пропала, то какая именно.

Но вот матки опять вроде немножко замедлили окот, и отец с сыном получили возможность поговорить. Не пойти к очагу, об этом не могло быть и речи, но хотя бы переброситься несколькими словами.

— Благополучно ли добрался, сынок?

— Все хорошо, папа.

— Чего ж это столько времени не показывался? Письма писал, а сам не появлялся?

— Так уж получилось…

— Плохо получилось… Ну, стало быть, закончил свою учебу? Какую же специальность получил?

— Зоотехник я. Скотовод.

— Скотовод?!

— Чего ты удивляешься, разве плохая специальность?

— Не то чтоб плохая, да только зачем же для этого учиться?

— Что ты, отец! Скотоводство — это целая наука! О нем еще столько книг напишут!..

— А что толку в книгах? Мало ли ты книг прочел за эти годы, а оставь тебя одного с овцами, что получится? Не знаешь небось, куда и гнать их…

Сердар засмеялся.

— Я смотрю, отец, не по душе тебе моя наука?

— А что ж тут может быть по душе? Пятнадцать лет учился — и обратно в пески? Я вот нигде не учился, а какой ты чабан против меня?

— Чему ж, по-твоему, надо было учиться?

— Чему? А вот чему учился Кайгысыз Атабай?[6]

— Большую должность не за одну учебу дают.

— А я не про должность. Не обязательно, чтоб боль-шим начальником. Я про то, чтоб имя твое с уважением поминали, чтоб знали тебя люди, гордились, что ты из их рода. Вот говорят: Кайгысыз Атабай! Так же чтоб говорили: Сердар Перман! Но это я так, к примеру… Служащим бы стал, должность бы какую ни на есть получил бы! А то что? Учился, учился, сколько лет понапрасну сгубил, а все равно к чабанам, в пески…

Конечно, Сердар мог бы красноречиво рассказать отцу о прогрессивных методах животноводства, поделиться с ним ближайшими своими планами и даже мечтами… Но что толку? Разве может человек, чья кожа продубилась от летнего зноя и зимней стужи, всю свою жизнь проведший возле овец, поверить в необходимость теплых домов и централизованной котельной? Не сумеет он в своем сознании связать одно с другим: котельные, работающие на газе, и рост поголовья овец…

— Папа, ты знаешь, кто был Ленин?

— Русский.

— А по положению? По должности?

— Ну… Он был повыше Атабая.

— А что он делал? Чему учил людей?

— Откуда мне знать, сынок? Одно скажу наверняка, не овец пас в песках… Вот учиться бы тебе тому, чему Ленин учился!..

— Отец, послушай! Ленин дал свободу всем людям. Ленин сбросил царя…

— А царь нам ничего плохого не делал. Народ при нем был сыт.

— Да разве дело в одной сытости?! За сорок лет царского владычества в Туркмении только двое туркменов получили высшее образование! А сейчас! Сейчас даже я, сын бедного чабана, смог кончить институт!

— Толку-то в твоем институте! Чтоб овец пасти, не ученость нужна, навык нужен. И еще старание: настоящий чабан ни дня ни ночи не разбирает, он всегда на работе…

Сердар не ответил. Бессмысленно: не понять им друг друга. Подошли те двое, что присланы были помочь Пер-ману. Отлежались, пришли в себя. Конечно, если пожилого человека поставить на такую сумасшедшую работу, он недолго выдержит…