Вьюга

— Спасибо, Мелевше, благополучно. А вообще — беда. Страшные хищники появились… Терзают отары.

— Хищников везде полно, Сердар. Не только в пустыне. Дай им волю, всю кровь из тебя выпьют!

Она сказала это с такой горечью, с таким отчаянием, что Сердар сразу представил себе Бессир в образе орла-могильщика.

— Какое ей дело, этой хищнице, до нас с вами?!

— Ну как же — калым! На остальное-то ей, конечно, плевать… Все уши отцу прожужжала: продать меня, а половину калыма — им! Только я думаю, что она на весь метит!

— Но ведь вы же не согласитесь!

— Конечно, не соглашусь. И мама не согласна. Я не скотина, чтоб продать меня и выручку поделить! И не конфета — купил и ешь на здоровье! Я — человек!

— Да, Мелевше, вы человек! И человек рождается только один раз. Только один раз дается ему молодость. Это весна повторяется каждый год, а молодость безвозвратна. Уйдет, как караван, скрывшись за горизонтом, и ничего не поможет вернуть ее: ни слезы, ни раскаяния, ни сожаления… — Сердар опустил голову.

— Зачем вы мне это говорите, Сердар? Я все прекрасно понимаю!

— Хорошо, что понимаете, Мелевше. Хорошо, что вы решились противиться им. Но надо действовать, Мелевше!

Наш путь к счастью будет нелегким, но нам придется пройти его весь, шаг за шагом…

— Я знаю. И на пути наш караван за каждым холмом подстерегают разбойники.

— Разбойники… Разбойники — для них похвала. Орлы-могильщики. Такие, как Бессир, продадут тебя, сожрут, что добыли, и будут преспокойно сидеть — отрыгивать!

— Да, верно, она такая. Но отец!.. Зачем он мешает нам? Зачем преграждает мне путь к счастью? Ведь он уже виноват перед нами: он обездолил маму, при живом отце оставил меня сиротой… Что ему еще надо?! — на глазах у девушки выступили слезы.

— Не плачь, Мелевше! Мать согласна, чтоб мы поженились?

— Согласна.

— И ты согласна. Все остальное за мной. Мы справим комсомольскую свадьбу и уедем в Ашхабад. Больше ни о чем не думай. Мы своего добьемся!

Глава седьмая

С тех пор как яшули Солтанмурад впервые наведался к Дурджахан, прошло лето и большая половина осени.

Со сватовством ничего не получилось. Дурджахан не велела приходить сватам. Клыч давно уже высватал бы сыну невесту в другом доме — за такого любая пойдет, — но Гандым уперся: «Кроме Мелевше, мне никого не надо».

Видя, что сына не переупрямить, Клыч решил повременить с женитьбой сына; Мелевше выйдет замуж, парень смирится, успокоится и женится на той, которую высватают ему родители. И они потихоньку продолжали готовиться к свадьбе. Дурджахан они не беспокоили.

Но когда Сердар вернулся из пустыни и слухи о комсомольской свадьбе стали упорнее, Гандым решил снова начать действовать. Почтенный Солтанмурад-ага вторично навестил Дурджахан.

Старик встретил ее, когда женщина возвращалась а поля, и вместе с ней вошел в кибитку.

— Ox-ox-ox! w прокряхтел Солтанмурад-ага, усаживаясь возле очага. — Вот уж истинно: старость не радость. И поясница разламывается, и силы в ногах никакой.

— Года ваши такие, яшули, — степенно ответила Дур-джахан, чтоб поддержать разговор. — Никуда, видно, от них не спрячешься. Выпейте чайку! — Она пододвинула старику горячий чайник, который Мелевше, приготовив к ее приходу, заботливо накрыла влажной тряпкой.

Старик оживился от запаха зеленого чая и, погладив чайник, трижды перелил чай из чайника в пиалу и обратно, хотя чай и без того прекрасно настоялся.

— Недавно зашел я к Гандыму в лавку… Стою, полки разглядываю — чего у него только нет, у этого Гандыма! — и вдруг голос женский: «Салам!» Поворачиваюсь — дочь Горбуша! Ах ты, думаю, бесстыдница: «Салам!» Это мне, старику! Что, у тебя, у стервы, язык отвалится, если ты пожилому человеку, как положено, «Салам-алейкум!» скажешь?

— Нравы меняются, яшули. И говорить стали иначе… Девушка не хотела вас обидеть. Она так привыкла в городе.

— Пускай привыкла, но совесть-то у нее есть?! Стоит рядом со мной, прямо в лицо смотрит — даже не по себе стало, глаза опустил. Да, как говорится, из огня в полымя — платьишко на ней по коленку, будто ей от конного убегать… Икры голые, розовые — ну такой срам, сказать невозможно! Шариатом точно предписано: женская нога должна быть видна не выше щиколотки! — Солтанмурад-ага ухватился за бороду и сокрушенно покачал головой.

— Разве молодые знают теперь шариат! — хозяйка чуть заметно улыбнулась. — Новые законы, новые порядки. Новому старое не нравится, старому новое не по нраву — один аллах знает, кто прав, кто виноват…

— Нет, дочка, не скажи. Лучше наших порядков, которые от отцов и дедов нам достались, ничего придумать нельзя. Я прямо тебе скажу: оставь ты эту дурацкую комсомольскую свадьбу! Породнись с семьей Клыча, пока не случилась беда. И семья честная, и парень — лучше не бывает. А каким магазином управляет! Ни в чем твоя дочка нужды иметь не будет: кто мед в руках держит, тот и пальцы облизывает! Завидное родство, прямо тебе говорю.