Вьюрки [журнальный вариант]

На веранде огорченную и исцарапанную Тамару Яковлевну ждали кошки. Только не три, а целых шесть. Она погладила худые полосатые спинки, и кошки заворковали, стали тереться, биться о покрытые волдырями ноги меховыми волнами. Тамара Яковлевна постепенно успокаивалась — кошки любили ее, жалели, хотя бы на них она могла положиться после потери подруги. Ведь сколько лет дружили, и как она не заметила, когда проросла в Зинкином сердце беленой завистливая злоба…

Зинаида Ивановна, напротив, чувствовала себя прекрасно. Понаблюдав в окошко, как соседка воюет с крапивой и дурман-травой, она преисполнилась уверенности, что есть справедливость на белом свете. Сама природа проучила Тамарку. Удовлетворенно вздохнув, Зинаида Ивановна накинула платок и отправилась прогуляться. Мимо забора Тамары Яковлевны она прошла молча и нарочито медленно.

Вернулась через пару часов, успев пожаловаться на тяжелый характер соседки нескольким знакомым и собрать сведения о том, что происходит в поселке. Пропали еще двое; Валерыч вознамерился найти выход «в мир», и все его отговаривали; мужа Светки Бероевой что-то давно не видно. Странности обсуждались уже без вытаращенных глаз и хватаний за сердце: дачники начинали привыкать.

Когда Зинаида Ивановна открыла свою калитку, в нос ударил едкий кошачий запах. За время ее отсутствия на участок был совершен разбойный налет. Весь огород, все цветники были изрыты, лилии и розы увядали на земле, вырванные с корнем, в теплице зияли дыры, через которые были видны растерзанные томатные кусты. Запах, следы, клочки шерсти вокруг не оставляли сомнений — все это сделали кошки.

Стремительно наливающийся аллергический отек милосердно лишил Зинаиду Ивановну обоняния, и она начала чихать. Из своей дачи выглянула сонно моргающая Тамара Яковлевна — она полдня возводила ограду на месте воображаемого забора, а сейчас, утомившись, задремала. В общем-то, воткнутые в землю палки и оградой назвать было нельзя — так, пунктирное обозначение. И, конечно, ни от чего эти палки оградить не могли, в чем Тамара Яковлевна убедилась, увидев решительно идущую к ней напролом Зинаиду Ивановну.

Лицо соседки застыло в каменном напряжении, и Тамара Яковлевна успела подумать, что неплохо было бы запереться. Но тут ветви растущего под окном шиповника — когда только вымахать успел? — пришли в движение, точно на них подула узконаправленная струя сильного ветра, и с размаху хлестнули по стеклу. Удар был такой сильный, что стеклянные брызги разлетелись по комнате, чудом не задев Тамару Яковлевну, а секунду спустя колючие ветви втиснулись через пробоину внутрь.

Тамара Яковлевна в молчаливом оцепенении отступала к двери, а шиповник, шевелясь по-осьминожьи, рос, точно в ускоренной съемке. Он шустро полз по подоконнику и стенам, а в эпицентре колючего смерча, в оконной дыре, где оставался незаросший «глазок», разгневанной гарпией маячила Зинаида Ивановна.

Стая кошек, вопя, влилась в комнату, растеклась по полу и набросилась на ползущие по стенам ветки. Во все стороны полетели шерсть и листья. Придя в себя, Тамара Яковлевна схватила швабру и тоже кинулась в атаку. Вместе они одолели озверевший шиповник и бросились к окну, готовые продолжать сражение. Но из окна больше не было видно ни участка, ни ведьмы Зинки. За ним вздыбились стеной настоящие джунгли: тут были и белена, и дурман, и крапива, и болиголов, и главный бич дачников — неистребимый борщевик. Костлявая кошка-трехцветка, самая смелая и глупая, прыгнула на подоконник, и ядовитые стебли качнулись навстречу.

— Кис-кис! — панически позвала Тамара Яковлевна.

Мысль, что животное отравится и погибнет в муках, была невыносима. Кошка не оборачивалась и шипела. Тамара Яковлевна аккуратно спихнула ее шваброй на пол, и зеленая стена за окном тут же перестала волноваться.

Тамара Яковлевна заткнула дыру в окне подушкой и отступила вглубь комнаты. Вокруг ее ног вились взъерошенные кошки. Она решительно скрестила на груди руки, покрытые набухающими кровью царапинами.

— Вот ты как, — прошептала она, и кошки ответили возбужденным воем. — Ну, смотри…

Вскоре во Вьюрках опять стали происходить нехорошие изменения. Были они поначалу мелкими, и даже самые чуткие не насторожились. Разве можно было заподозрить неладное из-за того, что болиголов на пустырях как будто стал гуще, а вдоль дорог начали расти крохотные, совсем, видно, одичавшие помидоры? Или из-за того, что вдруг активизировались кошки, — дачники и не знали, что бесшумные кругломордые зверьки водятся здесь в таком количестве. Или потому, что зелень пошла в бурный рост, что легко объяснялось теплом и регулярными дождями? Наоборот, дачники обрадовались, надеясь на небывалый урожай, загремели банками. Электричество пока подавалось бесперебойно, но ведь неизвестно, откуда оно идет и сколько это продлится, а закрутки в подвале долго простоят.