Вьюрки [журнальный вариант]

Зинаида Ивановна сжала губы в сизую ниточку, когда увидела, что ее многолетняя приятельница не только разрушила компостную заготовку, которую вчера, как она наивно полагала, раскидали кошки, но и устроила нелепую оградку из кирпичей, присвоив себе метровую полосу чужой земли. Зинаида Ивановна прекрасно помнила, где проходит воображаемый забор. Трепеща от обиды, она отправилась к Тамаре Яковлевне. По дороге споткнулась об какую-то из кошек и обиделась еще больше. У Зинаиды Ивановны на кошек была аллергия, а соседка считала, что это не болезнь, а модная блажь.

Скандал вспыхнул молниеносно, хотя со стороны это было не очень заметно.

— Извините, Тамара Яковлевна, но компост…

— Нет-нет, это вы извините. Я уж решила сама все убрать, вас разбудить боялась.

А ведь вчера, за кислым вареньем, они обсуждали, как раньше все на заре вставали, трудились, а сейчас молодежь спит до полудня. Намекает, мегера, в долгом сне обвиняет…

— Да, умаялась вчера, — процедила Зинаида Ивановна. — Вот у вас, я понимаю, тишь да гладь — сиди отдыхай.

— Вы, я надеюсь, не обиделись? — засвистела, как готовая выметнуться из травы змея, Тамара Яковлевна.

— Глупости какие, это вы простите за беспокойство. — Побелевшие глаза Зинаиды Ивановны дрожали за стеклами очков. — Всего вам доброго.

И она неспешно поплыла на свой участок. Не через калитку, а напрямую, через воображаемый забор. Тамара Яковлевна смотрела ей вслед долго и пристально.

И потянулась с этого дня цепочка мелких событий, которые по отдельности яйца выеденного не стоили и не вызывали подозрений в намеренном вредительстве. Кто-то обобрал у Зинаиды Ивановны всю вишню — росло деревце на краю участка, так что подобраться можно было с какой угодно стороны. Потом охромела кошка Тамары Яковлевны — может, со своими подралась, а может, человек зашиб. Клумба с любимыми лилиями Зинаиды Ивановны начала пахнуть совсем не лилиями, и в ней обнаружилась гниющая рыбина — может, кошки притащили, а может, закинул кто. А потом ранним утром Тамара Яковлевна заметила Зинаиду Ивановну, крадущуюся по ее владениям в ночной сорочке и с помойным ведром. Тамара Яковлевна распахнула окно и сердечно поприветствовала соседку. Зинаида Ивановна, лучисто улыбаясь, сказала, что вот, угол решила срезать до своей компостной кучи, которая теперь, обратите внимание, обустроена не на спорной, а на ее собственной территории.

— Солнце-то какое, — не сводя взгляда с соседки, сказала Тамара Яковлевна.

— Припекает, — согласилась Зинаида Ивановна, у которой от улыбки уже ныли щеки.

На том и распрощались. Посрамленная диверсантка побрела к себе, а Тамара Яковлевна захлопнула окно так победоносно, что прищемила палец.

Ночью Зинаида Ивановна проснулась, подброшенная собственным громовым чихом. Темнота взглянула на нее желтыми глазами с мерцающей рыбьей пленкой в сердцевине. На груди тугим удушающим шаром лежал кот.

— Брысь! — вскрикнула Зинаида Ивановна.

Глухо рыча, кот заметался, уронил что-то, ударился в закрытое окно и наконец удрал, подцепив дверь лапой. Зинаида Ивановна кинулась следом. Оставляя во тьме пунктирный след из упругого топота, кот бежал на веранду. Выскочив за ним, Зинаида Ивановна оторопела. Целое ожерелье горящих кругляшков уставилось на нее, раздался дружный вой. Сдавило горло — не то от аллергии, не то с перепугу, и Зинаида Ивановна поспешно захлопнула дверь. А по веранде метались звери, тянули свое тоскливо-злобное «у-у-о», звенели заготовленными под соленья банками. Подослала Тамарка кошек, думала Зинаида Ивановна, беспомощно отступая в спаленку, конечно подослала, предательница…

А Тамара Яковлевна обнаружила, что дорожки на ее участке успели обрасти за ночь крапивой, и вонючим красным пасленом, и беленой, которую она помнила по деревенскому детству, а во Вьюрках не видела никогда. Цепкие побеги малины пробивались из-под земли там, где еще вчера росла только мягкая трава. Заметила все это Тамара Яковлевна не сразу, сначала никак не могла понять, отчего так жжет и щиплет ноги. А заметив, поспешила к сараю, чтобы взять перчатки, тяпку и избавиться от растительных захватчиков. И остановилась на полпути, пораженная, — сарай был опутан плетьми бешеного огурца. С сухим хлопком лопнул шипастый шарик. Тамара Яковлевна вздрогнула.

Она сразу поняла, что все это — дело рук Зинки. Всегда Зинка ей завидовала — и что дом у нее полная чаша, и внуки красавцы, и даже телевизор на даче. А каким образом она устроила это молниеносное вторжение жгучего, колючего, ядовитого — дело десятое. Может, порчу навела. В последней передаче, которую успел показать телевизор, речь как раз о порче шла. Зинка тоже смотрела и баранками хрустела, неблагодарная.