Вьюрки [журнальный вариант]

— Фольклористику в институте учила, — быстро ответила Катя. — У меня тоже сначала и в мыслях не было. А потом одно совпадение, другое… На то, что в сказках описывают, они не похожи. Но повадки у них те же. И вся система с заговорами, зароками — она же работает! Одежду наизнанку — леший не тронул. И это он нас кружил. Точно, как про него рассказывают. Ты сам все видел!

— А по-моему, ты в эту свою систему что-то другое пытаешься втиснуть… не похожа та штука на лешего!

— И много ты леших раньше видел? Уходить, кстати, надо, а то вернется.

Пока они пробирались к забору, солнце спряталось, сгустился ползучий туман. Никита тихо бурчал, что нашествие мутировавших леших и русалок — это последний по правдоподобности вариант объяснения вьюрковских событий. Катя возражала, что никакие они не мутировавшие, просто, когда люди поколениями передают из уст в уста рассказы о чем-то необычном, те вырождаются в классическое «а к сестре матери бабкиного кума огненный змей в печную трубу летал». Полностью отрицать Катину теорию Никита не мог, но был уверен, что выводы она сделала неправильные. Домовые, которые душат людей по ночам, не звонят потом по мобильному, и, вообще, это удушье — давно изученное явление, известное как сонный паралич. Водяные и русалки не прячут людей под водой в обмен на порцию крови. Это и фольклорным представлениям противоречит, и здравому смыслу, и вообще лучше вернуться к привычным инопланетянам, злодеям-ученым и монстрам из тьмы…

Тут тьма и наступила. Точнее, они сами в нее вышли — только что стоял пасмурный, туманный, но все-таки день, а в следующее мгновение туман исчез и день превратился в ночь. Впереди виднелись очертания забора на фоне отсветов уличных фонарей. Воздух остыл мгновенно — как будто окатило с неба холодной волной. Никита обернулся: лес за спиной тоже был теперь темным, ночным.

— Заплутал мужик в лесу, бродил-бродил, вышел наконец, а ему и говорят: «Тебя три года не было, мать померла, жена за другого вышла»… — От вкрадчивого Катиного голоса загривок стянули мурашки. — Ты совсем, что ли, сказок не читал?

— И сколько мы плутали? — испугался Никита, представив себе обросшего седой бородой Пашку.

— Сейчас узнаем.

Они вышли туда же, откуда пришли — к Катиной калитке. Она была заперта, но Катя быстро нашла и отодвинула пару державшихся на одном гвозде досок. Пролезла, склонилась над чем-то у самого забора и подозвала Никиту:

— Посвети.

В луче фонарика он увидел мясистый стебель и шершавые листья.

— Контрольный подсолнух, — объяснила Катя. — Как возвращаюсь — смотрю, на сколько вырос. Все нормально, на пару суток максимум закружило.

— А если на пару лет закружит? Как это по подсолнуху определить?

— Так подсолнуха уже не будет. Или будет, наоборот, целая поляна.

Катя на цыпочках пробралась в дачу и вернулась одетая, пахнущая йодом — успела обработать свои ранки. Никита, долго и безуспешно уговаривавший ее сразу идти обратно на заброшенный участок, боялся, что она будет громко звенеть ключами или зажжет по привычке свет, но обошлось.

В сарае по-прежнему стоял тяжелый дух. Катя поводила фонариком туда-сюда и вдруг остановила кружок света на старых досках, грудой сваленных в углу сарая:

— А вот этого тут не было.

Вместе перетащили доски в другой угол, приподняли брезент и увидели здоровенную дыру в земляном полу. Судя по тому, как из нее тянуло холодом, это была не просто яма, а настоящий подкоп. Местоположение не оставляло сомнений, что ведет он на участок Бероевых.

— Потому и замок остался. Изнутри влезли и кости притащили. — Катя сплюнула. — Говорю же: слишком это по-человечески — другого подставлять.

— Значит, зверь — это кто-то из них?

Катя пожала плечами:

— Ты их когда в последний раз видел?

Никита задумался. Бероевых и впрямь давно не было видно, даже Светка перестала выгуливать детей.

— Ну что, пойдем?

— Куда?

— К соседям в гости.

Грушевое дерево росло на краю Катиного участка. Оно только изредка давало твердые зеленые плоды, мало чем похожие на груши. Не срубали его по соображениям сентиментальным — сколько лет тут, тень дает, живое. Но сейчас обнаружилась и дополнительная польза: ветки нависали над бероевскими владениями. Именно здесь Катя пыталась хотя бы понаблюдать за происходящим на участке, но каждый раз вдруг появлялась Светка.

Ломая ветки, Катя с Никитой перелезли через забор и приземлились на заросший газон. Вдоль ровных, мощенных белой плиткой дорожек были расставлены фонари на солнечных батарейках, и цепочки светящихся матовых шаров опутывали участок. Среди этой умиротворяющей иллюминации слепо чернели окна огромного особняка. Потихоньку, избегая освещенных участков, обошли его, но ничего интересного не обнаружили. Решетки на окнах, дверь заперта. Никиту охватывал азарт: это был настоящий квест. В квесты Никита играл часто и знал: на каждом уровне бывает какая-нибудь лазейка…