Виват, гардемарины!

«Мы легкий сон, ланфре-ланфра,
Сорвем с тяжелой ветки.
Как сладок он, ланфре-ланфра,
Такие сны так редки.
Ланфре-ланфра, ланта-ти-та,
Но слаще сна твои уста,
Постель из ландыша чиста.
Лети в мой сад, голубка!»

Герцогиня ревнивым взглядом следила за своим возлюбленным.

— Предчувствия меня не обманули, — начал Брильи, — я всегда знал, что мы встретимся. Почему вы дрожите?

— Не скрою, встреча с вами ошеломила меня. Я испугалась.

— Девочка моя, неужели вы думаете, что я в силах причинить вам зло? — Он приблизил свое лицо к Анастасии.

— Да я убью первого, кто осмелится на это!

— Не надо, — остановила его она, делая попытки выйти из шеренги танцующих. Но Брильи удержал ее:

— Успокойтесь… И клянусь — ни слова о любви! Но встреча с вами не-ве-ро-ят-на… Это знак свыше! Он подсказывает мне, что судьбам нашим суждено скреститься.

Анастасия строго взглянула на него.

— Молчу. — Де Брильи смотрел в глаза Анастасии, а память его настойчиво возвращалась в старый охотничий дом, когда тихим уютным вечером они были одни.

«В моем саду, ланфре-ланфра,
Три соловья и ворон.
Они беду, ланфре-ланфра,
Любви пророчат хором.
Ланфре-ланфра, ланта-ти-та,
Свети, прощальная звезда.
Любовь последняя чиста.
Лети в мой сад, голубка!»

— Что привело вас в Берлин? — перешел Брильи на светский тон, с трудом отрываясь от воспоминаний.

— Опала государыни, — она горько усмехнулась. — Я опять в бегах. Здесь я под крылом графа Чернышева.

Они понимающе посмотрели друг на друга.

— Поверьте, — воскликнул Брильи и, не в силах сдержать себя, схватил ее руку, — это судьба! История повторяется…

Анастасия вырвала руку и вышла из танца.

— До встречи, звезда моя! — прошептал ей вслед Брильи.

Дом посла Чернышева.

В спальне Анастасии горела свеча. Ее свет отражался в зеркале и постепенно таял в темных углах.

Анастасия прижала Сашину голову к своей груди и страстно шептала:

— Сашенька, голубчик, не испытывай судьбу. Она так милостиво свела нас здесь, далеко от дома… Возьми меня с собой! — Слезы лились по ее щекам, и Саша чувствовал их солоноватый привкус.

— Если бы я мог, милая, неужели бы не сделал? Да нельзя! Не смею я рисковать тобой. — Он гладил ее обнаженные плечи. — Наше путешествие очень опасно. Я не знаю, что ждет меня завтра.

Анастасия не слышала его доводов.

— Если суждено погибнуть, то вместе… Возьми меня с собой, умоляю! Я не смогу жить без тебя.

— Ну зачем так грустно? — пытался успокоить ее Саша.

— Сколько раз мы были со смертью в обнимку, а вот — живы. Ты останешься… и будешь ждать моей весточки.

— Но мне страшно! — В голосе Анастасии слышалось отчаяние. — Я знаю, Брильи меня не оставит. Он сам мне сказал об этом. Неужели ты не понимаешь? Он ни перед чем не остановится!

— Ты преувеличиваешь, Анастасия, — хмуро сказал Саша.

— Хорошо! — Она поднялась с постели. — Я уеду одна.

Где-то в глубине дома послышался бой часов: напольных, гулких, и маленьких, переливчатых, как птичьи голоса. Анастасия зябко повела плечами.

— Собирайся! — решительно произнес Саша. — Поедешь с нами.

В гостиничном номере сидели четверо. В канделябре догорали свечи. За окном шумел ветер.

— Одно могу сказать точно, — угрюмо сказал Алеша. — Брильи не отвяжется от графини фон Рейнбек. Он будет сопровождать их карету до самого Петербурга. Я сам слышал.

Саша посмотрел на Анастасию. Она встала и тихо прошла в глубину комнаты.

— Не могу я видеть, как она плачет! — выразительно прошептал Саша.

— Не оправдывайся, — поморщился Алеша. — Все понятно. Когда графиня собирается ехать дальше? — обратился он к Никите.

— Это неизвестно. Может быть, завтра, а может, через неделю. Попробуй что-нибудь выведать у этой дамы! Она так умеет морочить голову! Темная лошадка…

— Она и тебе не доверяет? — несколько удивился Саша.

— Она никому не доверяет, но сейчас я ей просто нужен. Она использует нас с Гаврилой как охрану.

— А Брильи? — Саша присвистнул. — Что делать, если Брильи выедет завтра из Потсдама в одной карете с графиней? — Он задумался. — Кильсоны в течи…

— Такелаж размочился… — подхватил Никита и взглянул на Алешу, ожидая продолжения. Но тот молча и сосредоточенно смотрел на пламя свечей.

— Ладно, жизнь сама подскажет, — сказал наконец Алеша. — Если надо — примем бой!

Никита и Саша переглянулись. Роль вожака обычно была не свойственна Алеше.

Неожиданно дверь распахнулась настежь и к косяку привалился запорошенный снегом, задыхающийся Гаврила:

— Барин! Немки карету грузят! За вами кучера прислали…

— Ну вот, что и требовалось доказать.

Ночью по улице прогромыхали две кареты.

Через некоторое время за ними проскакали три всадника.

Кареты миновали последний дом и выехали на пустую дорогу.

Всадники продолжали следовать за ними в отдалении.

Миссия Шетарди.