Виват, Новороссия!

Как и при Цорнсдорфе, он снова рассчитывал на деморализующее влияние поражения одной части русской армии на все остальные. Фридрих не желал никак верить, что отдельные клетки организма русского войска способны сражаться сами по себе, и что полки Мюльберга не просто погибли и отступили, но и измотали его армию и подвели под очень уязвимую позицию при Кунгрунде. Если бы он ограничился Мюльбергом, он не претерпел бы дальнейшего, но и захват этой единственной высоты не спасал его положения, ибо единственной возможностью обезопасить себя от русской армии было ее уничтожение. Генералитет был сейчас против чрезмерной решительности короля. За него – только Ведель, не могущий смириться с Пальцигом. Мнение монарха перевесило все остальные.

– Вперед же! – воскликнул Фридрих, и прусская пехота – так же как и на Мюльберг, с севера, северо-востока и востока – построенная в несколько линий, начала решительный приступ позиции Румянцева.

Там ее встречали ряды русских фузелиров, беспрерывными залпами сбивавшие наступательный порыв пруссаков. Выбывавших стрелков тут же заменяли новые. В тылу Гросс-Шпицберга стояло большое количество резерва. Русская тяжелая артиллерия, расположившись, как в крепости, за стенками кладбища, демонстрировала невозмутимое спокойствие, ведя дуэль с пушкарями Фридриха, стрелявшими из захваченных орудий Мюльберга. И дуэль эта все время шла не в пользу прусских канониров, ибо мощная батарея Румянцева была гораздо губительнее, чем новые прусские орудия. Свои же батареи Фридрих задействовать не мог, ибо песчаная почва препятствовала движению орудий. Так что фактически пехота пруссаков оказалась один на один с русской артиллерией и несла и от нее страшный урон. Редкие мелкие отряды прорывались сквозь первые русские цепи и, уцелев перед этим и под орудийными залпами, достигали верха Шпица, но там их брали в штыки, либо за недосугом просто сбрасывали в овраг. Трижды слышала пехота призыв короля:

– Атаковать!

Трижды Фридрих водил ее в атаку, и трижды Румянцев отбрасывал ее.

Конницу Зейдлица, считавшуюся лучшей в Европе, Фридрих еще ранее наметил для атаки русских с юго-востока и юга, намереваясь развернуть ее западнее Кунерсдорфских прудов. Теперь пришло, как посчитал король, ее время.

– Генерал! Вы все видите – только атака!

– Ваше величество, русская артиллерия…

– Только вперед! Промедление для нас – это смерть!

– Мы все будем уничтожены, ваше величество! Я иду.

Зейдлиц сам возглавил атаку своих эскадронов и пал одним из первых. Лучшая конница в Европе была расстреляна еще на подходе русскими артиллерией и пехотой перекрестным огнем с Юденбурга и Шпица. Когда она поворачивала уже в расстройстве назад, вслед ей пошли три лавы русской и тяжелой австрийской конницы. Остатки прусской кавалерии в полном беспорядке откатились к Кунерсдорфу.

Фридриху так и не удалось больше бросить пехоту в новую атаку. Отброшенная в очередной раз к Мюльбергу она бессмысленно топталась там под огнем русских батарей.

Уловив благоприятный момент заминки неприятеля, Салтыков, в течение всего боя укреплявший Румянцева свежими частями с Юденбурга – в частности, и австрийцами Лаудона, приказал:

– Петр Александрович, батюшка, пехоте – атака.

Русские снова предприняли контратаку на Мюльберг, но пруссаки еще не полностью исчерпали себя.

Генерал Ведель, так же как и король, не могущий примириться с тем, что сначала окончательная, а теперь и просто победа ускользает из державных рук Фридриха, подошел к своему главнокомандующему и повелителю:

– Ваше величество, позвольте ввести в дело кирасир. Со стороны Кунгрунда. Русские батареи не смогут ударить по ним массированно, а их пехоту мы сомнем.

– Действуйте, Ведель!

Генерал лично повел кирасир. Железная стена конницы, появившаяся с востока и северо-востока, вырастая на глазах, рвалась к Шпицу. Залпы батарей не успевали за ее перемещениями. К тому же артиллеристы, ориентированные на другие цели, сейчас запаздывали со сменой позиций. Момент стал воистину критическим. Как вдруг – на войне все часто бывает вдруг, особенно если импровизации долговременно планируются и заранее обязательно готовятся – навстречу кирасирам пошла русская кавалерия. Ее возглавил сам Румянцев, доказывавший правильность своего мнения, что латы и ружья в конной атаке лишь мешают, главное – смелость и благородное белое оружие. Стесненные сталью брони и болтающимися за спиной ружьями, кирасиры уступали в стремительности атак коннице Румянцева. Появившаяся конница Лаудона довершила разгром. Все, что осталось от кирасир, поспешно отступило под прикрытие своей артиллерии.