Виват, Новороссия!

Со стороны России военно-политическое руководство войной в этот раз было организовано иначе, чем в войну 1768–1774 годов.

Потемкин, с самого начала войны фактически осуществлявший общее руководство сухопутными и морскими силами, выделенными против Порты, (а в 1789 году принявший на себя главнокомандование), был почти свободен от опеки из столицы – огромное преимущество для полководца, дававшее возможность реализовать стратегические замыслы самого смелого характера. Но, по сути, использования этих широких возможностей на деле не произошло.

Кампания 1788 года в качестве главной задачи выдвинула овладение Очаковом, имевшим важное значение в системе турецкой обороны. Главные силы русской армии были фактически скованы этой крепостью на весь период кампании…

Редко кто из людей военного звания офицерского сословия минувших времен именовался кавалером лишь одного ордена. Многие битвы многих войн – многие награды. Но бывали и, так сказать, однолюбы, конечно, не желанием своим, а волею судеб и случая. К персонам подобного рода без сомнения должен быть отнесен и генерал-лейтенант граф Ираклий Иванович Морков. Почти четверть века – а точнее, двадцать четыре года – его грудь украшал лишь почетнейший орден для военного – орден Св. Георгия.

Родился Ираклий Морков – тогда еще не граф, и уж тем более не генерал-лейтенант – около 1750 года. Вот потому что не граф, неизвестна точная дата его рождения: родовитых судьба примечала более тщательно. Воевал с турками в первую войну с ними эпохи Екатерины II, воевал и во вторую – 1787–1791 годов – когда и прославился.

Впервые его имя зазвучало в подобных реляциях и наградных указах после Очакова…

«Времена Очакова и покоренья Крыма» – фраза, свидетельствующая о седой старине. Но, произнося ее, мы уже как-то мало задумывается, что тогда Очаков, наряду с Измаилом, был сильнейшей крепостью, считавшейся неприступной. А ее тем не менее надлежало брать на штык.

Крепость, одной стороной упирающаяся в море, с трех других вздыбилась высоким валом, перед которым зиял одетый камнем семи с лишним метровой глубины ров. Пространство перед крепостью было, в свою очередь, окружено укрепленным десятью люнетами валом, перед которым располагалась линия рогаток. Многочисленные сады и виноградники, разбросанные с севера и запада от Очакова, не только несли аромат своего цветения в крепость, но и служили прекрасными укрытиями для турецких стрелков, которые не ленились обстреливать передовые посты русских. Внутри укрепления было множество каменных зданий и две мечети, а на самом краю Очаковского мыса притаилась еще одна небольшая крепость – Гассан-Пашинский замок – обнесенный также валом и рогатками.

Штурму Очакова, последовавшему в декабре (6 числа) 1788 года, предшествовала долгая его осада, тянувшаяся с июля.

Главнокомандующий армией Григорий Александрович Потемкин не хотел платить кровавой дани, которую непременно соберет приступ подобной твердыни, и поэтому надеялся взять крепость измором. Но турки держались стойко, и постепенно мудрая осторожность командующего начала оборачиваться пагубной медлительностью: русская армия была лишена простора и прикована к одному месту, начались болезни, возросла смертность среди солдат. Откладывать далее было некуда: или штурмовать, или уходить от крепости несолоно хлебавши. Потемкин выбрал штурм.

Согласно диспозиции, составленной начальником инженерных работ генералом Меллером, который за нее станет бароном, получит ордена Св. Андрея Первозванного и Св. Георгия 2-й степени, и утвержденной Потемкиным, для производства приступа образовалось шесть отдельных колонн. В третьей из них – колонне генерал-майора князя Волконского – надлежало идти на штурм и Ираклию Моркову.

Ему вместе с его боевыми товарищами – корпусом лифляндских егерей, батальоном и рабочими херсонского пехотного полка – надлежало с началом атаки двинуться к ближайшим воротам ретраншемента, взять его и тут же выслать вправо и влево команды, дабы связать с флангов защитников укрепления, если они не отступят к крепости, и постараться их отрезать.

И вот наступило 6 декабря. В семь часов утра русские колонны пошли к крепости. Каждая из них действовала на пределе храбрости. Не отставала и третья.

Люди генерал-майора Волконского бегом достигнув рва ретраншемента, ни минуты не мешкали, а тут же начали спускаться в ров. Подполковник Морков, идя во главе колонны, лично прислонил к валу первую лестницу и первым взошел на укрепление. Лифляндские егеря следовали по пятам за своим начальником.

Турки ударили в ятаганы, и широкое лезвие османа скрестилось с молнией русского штыка. Егеря оттеснили противника. Волконский бросился с подкреплением на помощь к подполковнику, дабы одним мощным нажимом выбить турок, но был сражен пулей. Отнюдь не случайно, ибо значительно усилившиеся османы пошли, в свою очередь, вперед и начали вытеснять морковцев из ретраншемента.

Тогда сменивший Волконского полковник Юргенс, построив херсонцев развернутым фронтом перед неприятельским укреплением, повел тотальный огонь, заставивший осман сойти с вала.