Виза на смерть

— Так придумаем что-нибудь. Ты только ему не говори… На следующий день Генка позвонил и потребовал встречи. Оксана, сильно перебравшая накануне и пребывающая в дурном настроении, долго не соглашалась. Пришлось намекнуть, что речь идет о возможности решить ее проблему, и Оксана, недоумевая и чертыхаясь, отправилась на свиданку.

— Слушай, у меня идея, — сказал Генка, когда они устроились за столиком кафе. — Ты со своим папиком давно живешь?

— Ну год, немного больше.

— Сколько точно?

— Год и два месяца.

— Вот блин! Хреново…

— Почему?

— Потому что мало.

— Чего мало? Ты что, спятил?

— Я не спятил. Если б ты жила с ним года три-четыре…

— Больной, что ли? Ну и что бы было?

— Я бы мог тебе помочь…

— Как это, интересно знать?

— А так… Понимаешь, если бы я достал тебе ребенка, готового, а ты бы навешала лапшу своему папику…

— Как это — достал? Родил бы, что ли?

— Не родил, дура, а достал. Сечешь разницу?

Оксана усмехнулась.

— Ну так достань.

— Ишь ты какая, обрадовалась: «достань». Достать-то я могу, только вот ребенку уже три года.

— Слушай, — Оксана начала терять терпение, — ты объясни толком: что за ребенок?

— Это не твоего ума дело, ясно? Да и вообще — что говорить, если он все равно тебе не подходит.

— Что значит «не подходит»? Это ты так решил?

— Это не я решил, дура, а природа. Если ты со своим папиком трахаешься только год, то как…

— Кто тебе сказал, что год?

— Да ты сама только что сказала!

— Я сказала, что живу с ним около года, а трахаться мы начали… — она подумала, — еще в 1999 году на Кипре, когда познакомились.

— Ну? — вытаращился Генка.

— Что — «ну», баранки гну. Давай, колись: что за ребенок такой?

— Такой, что обойдется он тебе… в немалую сумму.

— Сколько?

— Ишь ты, какая быстрая!

— Слушай, ты мне надоел. Или говори — сколько и что за ребенок, или катись отсюда к едрене матери.

— Ладно-ладно, «катись»… — примирительно проворчал Генка. — Ты еще благодарить меня будешь. Значит, так. Товар, прямо скажем, не дешевый. Но качественный. — И выпалил: — Сто тысяч зеленых.

— Из золота он у тебя, что ли? — вытаращила глаза Оксана.

— Не из золота, а из хорошей семьи. А это важнее.

— Мальчик, девочка?

— Девка.

— Плохо.

У Генки вытянулось лицо.

— Чем плохо-то?

— Не люблю я баб.

— Дура! Что ты понимаешь! Беленькая, кудрявенькая, прямо куколка! Твой как увидит, так сразу и растает.

Оксана задумалась. До нее постепенно начала доходить суть Генкиного плана, и этот план ей нравился.

— Растает, говоришь..? А как я ему втюхаю, что она от него? И как объясню, где она пропадала все это время?

Генка, обрадовавшись, что клиент клюет, а названная сумма бурного протеста не вызывает, с энтузиазмом воскликнул:

— Тоже мне, проблема! Соври что-нибудь. Вам, бабам, соврать что плюнуть. Скажи — отдала на воспитание.

Оксана вспомнила, что недавно видела по телевизору старый фильм с Софи Лорен, игравшей проститутку, втайне от своего сожителя растившую троих сыновей. Когда парни подросли, она возьми да и предъяви их ему. «Вот, мол, один из них — твой собственный сын». Тот поломался-поломался, покричал-покричал, а потом все-таки женился как миленький — очень уж ему, старому козлу, хотелось стать папашей. Но ведь это когда было? Пятьдесят лет назад? Тогда не было ни ДНК, ни компьютеров, ни экспертиз… Золотое было время — мужику можно было втюхать что угодно. Особенно такому, который хочет, чтобы ему втюхали. А Игорек? А что — Игорек? Игорек уже созрел, Игорек готов обрюхатить первую попавшуюся телку, Игорек уже спит и видит… Тут-то она и предложит ему все готовенькое, и не придется ему ни ждать, ни терпеть возле себя брюхатую бабу, ни даже раскошеливаться на роддом. Раз — и в дамки! То есть в папочки. Разве не красота? А заставить его поверить?.. Что ж, она не дура, она все продумает, все сделает как надо… Вот только бабки. Бабки и документы на ребенка. Вернее, только бабки, потому что, когда они есть, все остальное — не проблема.