Византия FM

— Так что же получается, — Лупко перебил гостя. — Если моя жена умерла, я могу повидаться с ней?

— Я шёл сюда, думал, может меня кто-нибудь убьёт ещё раз. Раз и навсегда. Но этого не произошло, потому что ни один человек не может убить другого в этом мире. Я встретил одного старого китайца. Его убили в молодости из-за женщины, и все эти годы он мертвецом путешествовал по свету. Он-то и рассказал мне, как всё устроено по эту сторону смерти…

— Так что ты молчишь, увижу я её или нет? — Прапорщик сделал шаг в сторону рассказчика.

Гильберт поднялся и отошёл к окну. Посмотрел вдаль, словно мог что-то различить в ночной темноте, затем повернулся и, усевшись на подоконнике, заговорил:

— Ваша жена была убита?

— Нет…

— Значит, Вы её не увидите. Не все мёртвые здесь оживают. Только те появляются здесь, кого убил человек. Мы воскресли, чтобы дожить годы, отведённые нам судьбой. И я бы не пожелал вашей жене оказаться здесь, — француз сделал паузу. — Господа, это не рай и не ад. Это место я бы назвал тюрьмой без стен. Вы это поймёте, когда начнёте видеть сны о смерти. Каждый раз, когда вы будете смыкать глаза, вы будете видеть сон о том, как вас убивают. Вы будете видеть это, но не в силах будете это изменить. Сначала сон будет мутный и сумбурный, но потом с каждым разом он будет прорисовываться, вы будете замечать всё новые детали, до тех пор, пока это не станет пыткой. Я не сплю уже сорок семь ночей, такие мерзкие эти сны… Отсюда нет выхода, остаётся только ждать. Поэтому я хочу найти своего убийцу, я надеюсь, что это мне поможет.

Климчук слушал Гильберта, вертя в руках браунинг:

— А почему вы с немцем говорите по-русски?

— Здесь нет разделения по нациям, немец, не немец. Мы говорим на языке мёртвых. Вы слышите русский, а господин почтальон, кстати, пора бы его уже освободить, слышит немецкий. Я слышу французский. Это просто так кажется, что мы слышим родной язык. На самом деле это не так.

— Ах, вот почему у немца оказались русские письма! — Радищев направился к Питеру с ножом в руках, чтобы разрезать верёвки. — Извини, немец…

— Отставить, рядовой! — Климчук не спешил с выводами. — Нам нужно всё обдумать, прежде чем принимать решение.

Француз поднялся на ноги и медленно направился к двери:

— Ну, вы здесь обдумывайте, а я дальше пойду, если не возражаете, — Гильберт повернулся лицом к Егору и улыбнулся. Его улыбку осветил лунный свет. — Вы же позволите мне уйти, я ведь не немец.

Гильберт ушёл, оставив ребят с целым ворохом мыслей, которые никогда бы не пришли им в голову при жизни. Солдаты принялись обсуждать произошедшее, но Климчук приказал спать. Подпоручик и сам хотел бы поговорить обо всём этом, но он был старшим и не мог показывать слабину. После отбоя он долго лежал с открытыми глазами, вспоминая всех тех, кого бы он смог увидеть после смерти, если бы всё сказанное французом оказалось правдой. Лица мёртвых людей выплывали из тумана, окутавшего сознание Егора. В основном, это были солдаты, русские и австрийские. Их было много, казалось, числу их не было предела, но они выплывали из памяти снова и снова. Словно бумажные кораблики, лица промокали и тонули, а на их месте появлялись новые. Сон накатил на его глаза ближе к утру. Это был один из тех снов, о которых говорилось в письме мёртвого солдата, и о которых рассказывал француз.

Климчуку было поручено задание — найти дом, в котором жил русский австриец, шпионивший за войсками. На улице смеркалось, подпоручик стучал в окно очередной избы на окраине города, с ним были два солдата. Дверь долго никто не открывал, но в доме горел свет. Солдаты обошли избу вокруг, громко стуча в окна. Собаки всей округи облаивали непрошенных гостей. Наконец, пожилая женщина открыла дверь:

— Чего вам, ребята?

— У нас приказ обыскать ваш дом, — подпоручик поднялся на порог. — В ваших интересах не сопротивляться. Мы посмотрим и уйдём.

— У нас и некому сопротивляться. Заходите. Скотины у нас нет, всех кур давно словили.

Егор с одним из солдат зашёл в избу. На крыльце он заметил капканы:

— С вами живёт охотник?

— Да, супруг мой. Он сейчас поехал к сестре в Любомль, за продуктами. Есть совсем нечего.

— А из молодых живёт кто с вами?

— Сын жил раньше здесь, потом женился. Теперь живёт на том краю города.

Климчук прошёл через сени в первую комнату, затем во вторую. Ничего подозрительного он не обнаружил.

— Ладно, извините за беспокойство.

— Да что ты, служивый. Сейчас время такое…

Климчук направился к двери и уже вышел в сени вслед за своим солдатом, как вдруг услышал глухой звук. Подпоручик остановился в дверях:

— Кто прячется в доме?

— Одна я, нет никого…