Византийская астрология. Наука между православием и магией

Нападки на астрологов кажутся тут совершенно беспочвенными. Можно предположить, что автор боится согласиться с ними, когда использует привычный для них аргумент, приписывающий черты человеческого характера силам природы, которые, как утверждала астрология, подвержены влиянию звезд. В другом ответе, касающемся чумы, автор заходит так далеко, что допускает подобное влияние как зависящее от Божьей воли: «Пусть никто, услышав от нас о том, что мор происходит из воздуха, не подумает, что это происходит помимо Бога… Поэтому и то, что звезды и вся тварь производит естественным образом, совершается с согласия Бога»[159]. В «Шестодневе», который, возможно, принадлежит тому же Анастасию Синаиту[160], астрологическая интерпретация Быт. 1, 14 резко отвергается, но не опровергается, в пользу символической интерпретации звезд, согласно основному тезису этого труда, что творение мира есть прообраз Церкви[161].

Христианская космология VII в. завершается в VIII в. «энциклопедическим трудом» святого Иоанна Дамаскина «О православной вере», замечательным синтезом церковного и светского знания[162]. В главе 21 «О свете, огне, солнце, луне и звездах» содержится, в рамках подробного изложения астрономии, и опровержение астрологии[163]. Автор показывает себя крайним ригористом: звезды — это знаки изменений погоды, но никак не человеческих дел. «Мы же говорим, что они не причина происходящего: ни рождения становящегося, ни тления тленного». Но он продолжает: «Кто-то мог бы сказать, что они не причины, но признаки войн, и что качество воздуха, создаваемое солнцем, луной и звездами, разными путями создает различные смешения [четырех жидкостей], состояния и положения. Эти состояния, однако, зависят от нас: ведь они контролируются разумом и управляются им, изменяясь». Ригоризм тут также ослабевает. Текст о кометах, чуть ниже, идет в том же направлении.

«Часто образуются и кометы — некие знамения смерти царей: они не из появившихся изначально звезд, но образуются в то самое время по божественному повелению и снова исчезают».

Свидетель тому — Вифлеемская звезда: здесь Иоанн противоречит Василию Великому, который прямо говорит, что эта звезда не была кометой[164].

Наконец, святой Иоанн Дамаскин перечисляет знаки зо-диака, объясняет деканы, дает список домов и планетарных возвышений — это скорее уроки астрологии, чем астрономии.

Итак, труды великого защитника православия привели нас к той позиции, которая не очень далека от позиции Псевдо-Стефана Александрийского. И на то существуют вес-кие причины. Как и в случае с Псевдо-Стефаном и его современником Георгией Синкеллом, труды святого Иоанна Дамаскина демонстрируют сохранение интеллектуальной традиции Александрии среди христианских общин Ближнего Востока в течение VIII в.

Распространение этой традиции, которое привело подлинного Стефана в Константинополь, ввело и преподавание квадривиума в Палестине для использования греческими монахами и, возможно, даже в монастырях[165].

Наследники Стефана. Возвращаясь к подлинному Стефану, можно сделать вывод, что назначение этого великого александрийского ученого в Константинополь решило проблемы космологического и эсхатологического характера, которые требовали его навыков астронома и астролога. Сам момент и личность Стефана оказались благоприятны для той реабилитации астрологии, которую астрологи VIII в. попытаются сделать явной. Итак, возможно, что Стефан в конечном счете и стал тем философом, которого искала позднейшая традиция, — образцом для Иоанна Грамматика и Льва Математика.