Византийские легенды

День тот был праздничный, и подходило время божественной литургии,[542] и священник готовился совершить святую проскомидию,[543] но весьма опасался, как в присутствии сарацина он прикоснется к бескровной жертве.[544] Другой иерей, сослуживший ему, сказал, заметив что он медлит приступить к священнодействию: «Будь спокоен. Разве ты не знаешь, что удивительное чудо свершится. Чего же ты боишься?». Тогда упомянутый иерей бесстрашно приступил к святой проскомидии. А сарацину, глядевшему на это, хотелось узнать, что будет дальше. Когда же иерей, приступив к свершению святой проскомидии и взяв хлеб, собирался принести бескровную жертву, сарацину почудилось, будто тот руками своими заклал младенца, налил кровь его в потир, а тело разъял на куски и положил на дискос.[545] Увидев такое, сарацин пришел в изумление и, исполнившись на иерея гнева и ярости, хотел убить его. Когда же пришло время выхода,[546] сарацин снова еще явственнее увидел на дискосе младенца, разъятого начетверо, и кровь его в потире. И снова пришел в изумление и гнев. А божественная литургия близилась к скончанию, и некоторые христиане подошли, чтобы причаститься святых тайн, а иерей произнес: «Со страхом божиим и верою приступайте», и все в церкви набожно склонили головы, а иные подошли причаститься, сарацину в третий раз почудилось, точно иерей из лжицы причащает их кровью и плотью младенца.　

А так как, покаявшись во грехах, прихожане причастились плоти и крови младенца, сарацин и на них исполнился гнева и ярости. После скончания божественной литургии иерей снял с себя священное облачение и, разделив между всеми христианами антидор,[547] дал от лучшего хлеба, который остался, также и сарацину. А тот спросил по-арабски: «Что это?». Иерей ответил ему: «Господин, это остаток хлеба». Сарацин с гневом сказал: «Разве хлебы брал ты, грязный пес, нечестивец и убийца?! Неужто я не видел, как заклал ты младенца, кровь его вылил в потир, а тело разъял и часть за частью положил на дискос? Что ли не видел я всего этого, убийца? Не видел, как ты ел от плоти и пил от крови младенца и давал вкушать окружающим? Теперь во рту их кровавое мясо». Иерей, услышав эти слова, в изумлении сказал: «Господин, я — грешник и не могу зреть подобных таинств. А раз твоя милость узрела, бог свидетель, ты — великий муж». Сарацин сказал: «Того, что я видел, значит, нет?». И иерей ответил: «Есть, господин мой, но я — грешник, и потому не дано мне зреть подобное, но только хлеб и вино, и мы, христиане, веруем во хлеб этот и вино, и почитаем их, и жертвуем как плоть и кровь господа нашего Иисуса Христа. Великие и пречудные отцы, светочи и учителя церкви, каков был святой и великий Василий, преславный Златоуст и Григорий богослов,[548] не видели страшного этого и ужасного таинства. Как же могло оно открыться мне?».　

Сарацин, услышав это, изумился и приказал рабам своим и всем стоявшим покинуть храм; он взял иерея за руку и сказал: «Как я вижу и убеждаюсь, вера христианская имеет великую силу. Если будет на то воля твоя, отец, окрести меня». Иерей говорит ему: «Господин, мы веруем и исповедуем господа нашего Иисуса Христа, сына божия, пришедшего в мир ради спасения нашего. Веруем во святую, единосущную и нераздельную троицу, отца, сына и святого духа, единое божество, веруем в приснодеву Марию, Матерь света, родившую плод жизни, предреченного господа нашего Иисуса Христа, деву до чадородия, в чадородии и после чадородия деву. Веруем во всех святых апостолов, пророков, мучеников, святых и праведников, ибо они — слуги божии. Знаешь ли ты, господин мой, что нет веры истиннее, чем вера православных христиан?». Снова сарацин говорит: «Прошу тебя, отец, окрести меня». Иерей говорит: «Да не будет так, ибо я не могу сделать этого. Если сделаю, а родич твой, амерумн, о том прослышит, он убьет меня и разрушит храм. Но если ты задумал креститься, ступай на гору Синайскую, и тамошний архиерей тебя окрестит».　

Сарацин поклонился пресвитеру и вышел из храма. После первого часа ночи он снова пришел к иерею, и, сняв золотые царские одежды, надел грубое вретище, и бежал, и скрылся без вести. Придя на гору Синай, он восприял там от архиерея крещение.