Византийские церкви и памятники Константинополя

Из всех этих церквей во имя Богородицы важнейшая для древней эпохи Византии церковь Одигитрии t%wn éoèohg%wn. Никифор Каллист передает, что самый храм был построен для хранения в нем нерукотворного образа Богородицы, писанного Ев. Лукою и присланного из Иерусалима Евдокиею, женою имп. Феодосия Младшего. Предание о том, что ученая супруга императора, автор поэтических толкований на книги Бытия, бывшая дочь философа, им воспитанная на греческой учености, уже в первое свое паломничество в Иерусалим в 438 году[19] привезла оттуда цепи ап. Петра, правую руку первомученика Стефана и образ Богородицы, писанный Лукою, – принимается, со времен Барония, почти всеми церковными писателями. Романическая легенда окружила, как известно, ореолом благочестия и двух любимцев Евдокии – Кира и Паулина и приписала им ряд высоких дел благочестия и полную невинность в истории опалы второго и казни первого. Как бы то ни было, но в сердцевине всего романа должна заключаться прежняя история вражды светского, т. е. языческого двора и духовных властей, приближавшихся к трону через верующих женщин. Историк церкви Созомен посвящает несколько первых глав своей IV книги похвале добродетелям Пульхерии и ее сестер Лукерии и Марины, доброму учению, которое она дала своему брату императору, хотя лишь на два года младшему, чем она; ее стойкости в православии, которая помешала развитию новых нарождавшихся в V веке ересей; религиозной женской общине, основанной сестрами и пр., и подробно рассказывает об обретении мощей 40 мучеников, но ничего не передает об Евдокии. Другой историк Сократ, заканчивая свою историю, в предпоследней главе упоминает о первой поездке Евдокии (второй он не знает, видимо, потому, что не дожил до того времени, когда она должна была удалиться в Иерусалим в заточение), прибавляет, что она сделала много вкладов в церкви на Востоке, но не сообщает ничего о ее драгоценных посылках домой. Точно также не содержит в себе этого известия и сохранившаяся часть церковной истории Феодора Анагноста, писателя времен Юстина и Юстиниана, начавшего ее там, где остановились два первых писателя. Самое раннее известие об иконе Одигитрии находится у Зонары по поводу похода Цезаря Барды (842 – 860) против Крита, но оно указывает, что икона эта настолько чтилась чудотворною, что Цезарь решился взять ее в поход с собою. Но все разнообразные известия об участии чудотворной иконы в судьбах Византии принадлежат уже эпохе Комненов и Палеологов, и мы ограничимся ссылкой на Дюканжа, который подобрал главнейшие факты (кн. IV, стр. 90). Известия иного рода, лишь подтверждающие существование иконы, встречаются и в эпоху иконоборцев, так как на эту икону, как написанную самим Ев. Лукою, ссылались защитники иконопочитания, и далее та же самая икона, по преданию, была осуждена на сожжение, но, как рассказывается в Синаксаре греческой церкви в Бари, составленном в XI стол., спрятана двумя монахами на корабле в 733 – м году. Таким образом, для одного из важнейших фактов религиозной жизни столицы мы не имеем точных данных в свидетельствах историков: очевидно, что легендарный ореол, окруживший икону, образовался в течении последующих веков. Арианство задерживало движение почитания Богородицы, развивавшегося преимущественно на Востоке и в Египте, но задолго до Нестория имя Феотокост утвердилось за Мариею. Здесь было бы неуместно входить в какой бы то ни было анализ иконографического типа Одигитрии, но весьма важно, что эта икона представляла именно исторический тип Богоматери, держащей Младенца на левой руке. О том свидетельствует во – первых, «слово о чуде от иконы Богородицы Одигитрии»[20] и позднейшая копия (не ранее XVII века) с надписанием этого имени, изданная Даженкуром[21]. Тип этот встречается, далее, только на монетах Ролана IV Диогена (1067 – 1070). На вислой печати ризничего и прота Влахернской церкви изображена Б. М. Одигитрия с подписью этого имени, но здесь Младенец сидит на правой руке Матери[22], тогда как на печати церкви Богородицы «Октагона» имеется изображение в первом типе (aristerokréathv). На печати известного Феодора Вальзамона, патриарха Антиохийского, изображения с именем Одигитрии по обычному переводу. Наконец самое имя Одигитрии или храма t%wn éoèohg%wn представляет столь же много трудностей. Дюканж, приводя из разных писателей объяснения, не соглашается ни с одним, и правильно, потому что все эти объяснения носят на себе характер обычного греческого толкования имен, при чем в позднейшее время в столице рассказывали даже, что имя «водительницы» относится к чуду явления ее слепым, или соображали, что на месте храма был приют слепых и пр. Дюканж нападает на верную мысль, что в этом имени содержится воспоминание об участии иконы в походах, но при этом толковании надо было бы предполагать, что сначала установилось имя иконе, а потом храму, тогда как у Феодора Диагноста стоит, напротив, имя храма t%wn éoèohg%wn. Единственно возможная догадка была бы та, что это имя поставлено в тексте позднее, когда уже за церковью установилось почитание и притом со стороны императоров и воевод. Храм Одигитрии был, по – видимому, малых размеров, более часовня, Нежели церковь, и в этом должна состоять первоначальная причина известного обычая переносить икону во дворец и в Влахернскую церковь на Страстную Неделю. В позднейшее время около храма устроился мужеский монастырь, когда уже сами императоры перешли на постоянное житье в Влахерны, так как церковь Одигитрии находилась близ дворца, на берегу Мраморного моря[23].